Насмешка Артиста

– Хорошо. Давайте его найдем.

*****

Бламутов нашелся в госпитале. Хорниева была в шоке, а Вениамин лишь гневно хмыкнул. Для него это было досадно, но очевидно. Несчастный случай, травма головы, тяжелое состояние. Допрос переносится на неопределенный срок.

Времени не хватало. Хлебников осознавал, что напал на нужный след, но от него пошло слишком много ответвлений. Кто-то не хотел, чтобы следователи шли по прямой. Для них это был уже лабиринт. Именно поэтому Вениамин решил обратиться к Базилову, чтобы тот опросил родных Баламутова. Сам же он отправился вместе с Хорниевой к Дю Мерси.

Центр города. Жан-Поль обитал в двухэтажной квартире. Немного кто способен позволить себе такое жилье. Вениамин уже представлял, что снова встретится с бытом творческой интеллигенции, от чего его будет выворачивать изнутри.

И он не ошибся.

Дверь открылась. На пороге стоял эксцентричный мужчина в одном шелковом халате и сетке для волос. Лицо его было неприятно Вениамину. Как от кислой напудренной мины, так и от яркого макияжа.

– Здравствуйте! Капитан Хлебников, это лейтенант Хорниева. Полиция.

– Жан-Поль Дю Мерси. Bonsoir! Чем могу помочь? – с клишированным французским акцентом проговорил мужчина.

– Нам нужно задать вам пару вопросов насчет Альберта Первородного и его галереи.

– Oh mon Dieu! Опять этот imbecile… Проходите.

Квартира полыхала пестрыми тонами и экспрессивными скульптурами. Чего стоило огромное фарфоровое лицо в зале, занимающее почти половину стены. Всюду были развешаны алые шелковые шторы, разделяющие гигантские комнаты на несколько сегментов. Статую полуобнаженных мужчин и женщин. Манекены, одетые в эпатажные наряды. Несколько картин современного авангардизма.

Вениамин боялся, что его стошнит.

– Скромненько тут у вас.

– Oui, я же не такой транжира, как тот, о ком вы меня пришли расспросить. Что вам хочется узнать?

– Я так понимаю, вы были в ссоре с Первородновым? Он подкидывал вам мертвую крысу? Вы ссорились из-за разногласий во вкусах?

– Oui, все верно.

– Как вы ответили ему?

– Прошу прощения?

– Из-за крысы вы стали как-то досаждать ему в ответ?

– Oui bien sure! Конечно, я ответил на его наглость. Mon ami регулярно пишет на сайте его заведения всякие гадости с различных аккаунтов.

– Восхитительно! – наигранно высказался Вениамин. – И все это из-за одной картины тысячу лет назад?

– Это не просто вражда. Мне противен этот человек во всех его аспектах бытия.

– Все ясно. – Вениамин обратился к Хорниевой. – Дай-ка мне свой блокнот.

Девушка пожала плечами и отдала свои записи. Хлебников вырвал чистую страничку и вернул блокнот. Клочок бумаги же протянул Дю Мерси.

– Не могли бы вы оставить мне свой автограф?

– Oui bien sure! – Жан-Поль с удовольствием вывел свою подпись.

– Благодарю. – Вениамин быстро убрал бумажку в карман. – Так вы тоже художник?

– Немного художник, немного скульптор, немного певец. Одним словом, я – творческая личность. Гениям должно быть стыдно ограничивать себя отдельными жанрами.

– Хорошо. Кто вам поставляет материалы для работы?

– Выбираю исключительно на самых качественных платформах в интернете. Mon ami делает заказы.

– Дайте угадаю, – Вениамин прищурился, пронзительно изучая лицо Дю Мерси, и думая о том письме – Ваш ами придумывает названия вашим работам, верно?

– Ха-ха-ха. Non. Mon ami не особо разбирается в искусстве. Я все делаю исключительно сам. Что касается творчества. А все технические нюансы я доверяю ему. Мы как небо и земля, огонь и вода, мы разные, но не можем существовать друг без друга.

– Ясно. Пожалуй, мы пойдем. – Вениамин кивнул Хорниевой и направился к выходу.

– А в чем, собственно, дело? Почему вы спрашивали меня о том imbecile?

– Неважно. Это секретная информация. Вы же не собираетесь выезжать из города? Будьте на связи, и все будет хорошо.

– Quelles choses estranges… – пробубнил француз и закрыл дверь за следователями.

Когда они оказались в машине, Хлебников достал клочок бумаги с автографом, а затем конверт с посланием Артиста.

– Вот скажи мне, что ты видишь? – произнес Вениамин подставив записи друг к другу.

– Разные почерка. Чернила разные.

– И что дальше?

– Не наш клиент?

– Это заблуждение. Разумеется, убийца будет использовать другой почерк и другие чернила.

– Ну, и в чем же тогда вывод?

– А вывод прост. Нужно отдать это Гоблину.

– Кому? Гоблину?

– Прозвище одного криминалиста знакомого. Он когда-то защищал диссертацию по графологии. Шаристый мужик. Хоть и придурковатый. Он как-то говорил, что в письме у каждого человека есть свои паттерны. Они сохраняются даже при намеренном искажении, которое в свою очередь легко вычислить. Ему сравнить эти почерка будет проще простого.

– Ладно. Куда ехать? – Хорниева завела двигатель.

– В участок. Он же у нас работает.

– Поняла. Кстати, почему мы не рассказали про само убийство? И почему не расспросили о так называемом «mon ami»?