Насмешка Артиста

Базилов ощущал себя погрузившимся в уникальный «квест-рум». Этакую комнату страха, где нужно было разгадать зловещую загадку. Сложно винить человека за то, что он представляет текущую ситуацию, как игру. Ведь он тоже боялся находиться здесь. И лишь подсознание придавало ему сил, частично обманывая восприятие.

Галаньтев боялся больше всех. Он не чувствовал ничего, кроме тревоги. Никакой меланхолии. Сухой ужас перед возможной угрозой. Его инстинкты готовы сработать лишь в двух направлениях: контратаковать внезапного нападающего или просто убежать в случае, если предыдущий вариант представится бесполезным.

Вениамин был убит горем воспоминаний. Страх утопал в огромном котле переживаемых страданий. Самобичевание и лютая ненависть к убийце. Как он посмел сделать такое? Но важнее другое – как он сумел вывести Хлебникова из себя?

– Надо было взять пассатижи. – досадно произнес Базилов.

– Не надо. – произнес Вениамин, наконец открыв один из замков.

Проволока рассыпалась, замок упал. Вениамин взглянул на старую надпись у проёма. «7-33». Войдя внутрь, он оглядел пол, стены и потолок. Ничего.

– Я, так понимаю, тут стояли станки? – предположил Вениамин, оборачиваясь к товарищам. Луч скользнул по стене, в которой был проход. Хлебников слегка вздрогнул, увидев новую подсказку. Очевидно, эта была финальной. Базилов и остальные, заметив побледневшее лицо Вениамина, быстро вошли в комнату, и с нетерпением оглянулись на красный рисунок. Это было изображение висельной петли.

– Он хочет чтобы… я повесился? – Вениамин нахмурился.

– Почему именно вы? – поинтересовался участковый.

– Играется со мной. Неважно. Надо сказать нашим, чтобы осмотрели на заводе всё. Вообще всё. А у меня возникла кое-какая мысль.

– Вениамин… – Хорниева слегка кашлянула. – Наверное, стоило сразу его вам отдать.

Девушка протянула конверт, который держала всё это время. А Вениамин изумился тому, как не обратил на него внимание сразу. Увидев надпись, он понял, что какая-то часть его подсознательно не хочет знать, что внутри. Но выбора не было.

«Дорогой Вениамин, я восхищён твоими дедуктивными способностями. Мне очень льстит, что именно ты стал заниматься расследованием этих убийств. По этому поводу я хочу сделать тебе подарок. Этот шедевр я назвал «Улетевшие Бывшая». Надеюсь, это хоть немного поможет тебе проникнуться искусством. Возможно, ты даже встанешь на мою сторону. Да, знаю, сейчас ты плюёшься желчью на эти слова, но ты даже не осознаёшь, что уже попал в мою команду.

Твой главный фанат, Артист»

Вениамин едва сдержался, чтобы не смять улику. Всего несколько гнилых строчек, а нутро Вениамина уже знатно полыхало. Снова.

– Сука! Ты думаешь, это весело?!! – прокричал он, выбежав в коридор. – Ты у меня будешь рыдать, когда попадёшься! Кровавыми слезами, паскуда!

– Кхм. Вы думаете, что убийца ещё здесь? – настороженно проговорил Галантьев.

– Нет, конечно. Мне просто нужно выпустить пар. Прошу прощения.

– Так что у тебя за мысль? – поинтересовался Базилов.

– Да неважно. Время уже позднее. Пускай наши всё осмотрят. Сделают фотографии и убирают тело.

Вениамин взглянул на участкового.

– Вы. Узнайте, что за женщина. Есть ли у неё родственники. Если найдёте кого – опросить по протоколу.

– Хорошо. – Галантьев кивнул. – На «чермет» ещё схожу. Узнаю, от куда москвичовский кузов.

Вениамин одобрительно кивнул и повернулся к стажёрке.

– Хорниева. – он неосознанно опустил взгляд. – Отвезите меня домой, пожалуйста.

*****

На следующий день Вениамин с Хорниевой заглянули в лабораторию. Хозяйничал там Иван Прибожин. Начальник отдела экспертизы. Мужчина низкого роста, худощавый. На макушке залысины. Уши большие, вытянутые. Огромный горбатый нос являлся главной фишкой внешности, за которую он и получил кличку – Гоблин.

– Ну вы мне подкинули работы, конечно. – гнусаво пролепетал он.

– Хорош гундосить. – с улыбкой ответил Вениамин. – Ты так говоришь, как будто это мы людей убиваем. Расскажи лучше, что-нибудь интересного.

– Всё в отчётах, Вень. Всё в отчетах.

– Да это я в курсе. Читали уже. Я тебе про почерк.

– А! – гоблин оживился и стал искать по полкам своего стола нужные бумаги. – Я посмотрел. Почерка разные. Но…

– Но что?

Гоблин нашёл письмо и автограф Дю Мерси, протянув их Хлебникову.

– Я тут недавно пересмотрел свою теорию. Так вот, существует вероятность, что почерка одного и того же человека могут быть абсолютно несхожими. Если у него раздвоение личности.

– А мы ищем психа с возможным букетом расстройств. – закончила мысль Хорниева.

– Именно. – щёлкнул пальцами Гоблин. – Так что я тут вам не помощник.