Настасья Алексеевна. Книга 4

Директорский газик уже ждал у подъезда. Евгений Николаевич и Настенька спешно оделись и поехали. По дороге, у самого управления шахты к ним сел и Леонид Александрович, заняв, как всегда, место рядом с водителем, и они помчались к вертолётной площадке. Другой вертолёт, которым управлял сам начальник Тигранович, уже раскрутил винты, поднимая вокруг себя облака снега. Пригибаясь от раздуваемого винтами ветра, пассажиры сели в салон, где уже сидели несколько горноспасателей, успевших приехать на вахтовке раньше. Тут же подъехала и консульская машина с консулом. О случившемся сообщили и губернатору архипелага, хотя не известно было, что произошло, но по закону Норвегии, страны, осуществляющей юрисдикцию на архипелаге, обо всех происшествиях следовало немедленно доводить до сведения норвежское руководство.

Сердце Настеньки готово было остановиться от страха, когда она узнала, что вертолётом, который они будут искать, управлял Иван крестьянский сын. Она поняла всё. Поняла, что вчерашним долгим и грустным взглядом он прощался не только с нею, но и с жизнью. Как она могла этого не понять сразу? Как могла не остановить?

Через несколько минут во тьме полярной ночи на фоне искрящегося под звёздами белого снега они увидели на берегу залива врезавшийся носом в землю вертолёт. Приземлившись несколько поодаль, все бросились к поверженной машине, чтобы, прежде всего, узнать, жив ли пилот. Но сердце его не билось. С трудом вынув тело из смятой кабины, оно было осторожно положено на снег

В суматохе, когда все встречали прилетевший и опускавшийся в сторонке норвежский вертолёт, Настенька с затуманенными от слёз глазами опустилась на минутку над телом Ивана и вдруг заметила краешек бумаги, торчавший из кармана куртки. Она потянула его и вынула сложенный вчетверо лист. Она как будто знала, что это послание для неё. Быстро развернув его, она прочитала: «Прости меня, Настенька. Ты роковая женщина, но я люблю тебя, а сделать ничего не могу. У меня семья. Да и страны уже нашей нет, к сожалению».

Последние слова объясняли многое. За день до этого стало известно тройственное соглашение Ельцина, Шушкевича и Кравчука о роспуске Советского Союза.

Она быстро скомкала записку и сунула себе в карман. Никто не успел ничего заметить. Подходили норвежцы. Нужна была её помощь переводчицы.

СУДЬБА НАРОДОВ В МУСОРНОЙ КОРЗИНЕ

ИЛИ

А ЧТО СКАЖЕТ БУШ?

1.

Да, мой дорогой читатель, мы давно как-то не общались, и это может быть неверно истолковано, что автор просто забыл о читателе. А это не так. Я всегда помню о тех, кто будет листать эту книгу не просто в порядке праздного любопытства, а из острого желания узнать побольше о жизни нашего народа, одной из типичнейших представителей которого является Настенька. Она ведь, как миллионы других таких же девочек и мальчиков, училась в обычной советской школе, поступила в один из лучших советских вузов страны МГПИИЯ, что мною уже расшифровывалось ранее, но для забывчивых я позволю себе напомнить, что так назывался ранее Московский государственный педагогический институт иностранных языков имени Мориса Тореза, который называется теперь Московский государственный лингвистический университет.

Бывший институт стал называться университетом, подобно многим другим, но при этом потерял и почётное название «имени Мориса Тореза». Не знаю, чем не понравился новым чиновникам многолетний лидер французских коммунистов, что его имя убрали из названия вуза, но, очевидно, тем, что он всю жизнь был ярым сторонникам Советского Союза, в отличие от нынешних властных структур России, ненавидящих советский строй. Морис Торез тридцать лет почти до самой смерти возглавлял коммунистическую партию Франции, был активным деятелем международного коммунистического интернационала, и это при том, что он родился в простой шахтёрской семье, и ему приходилось работать батраком, а превратился в выдающегося революционера. Но кому они нужны сейчас в России, французские революционеры, когда и своих-то вычёркиваем из списков высокочтимых людей?

Настенька была воспитана на идеях свободы, равенства и братства, которые провозглашал и отстаивал вместе с другими коммунистами и Морис Торез, в институте имени которого она училась. Всего год назад институт преобразовали в университет, отбросив имя французского интернационалиста. Этого Настенька никак не могла понять. Вернее, понимать, почему это произошло, она понимала, но принять для себя не могла. А страна катилась под уклон. Это было заметно, и всё же то, что случилось в Белорусской Беловежской пуще, ударило подобно грому с ясного неба.

Три человека, три лидера своих республик, но не страны, три единицы осмелились решить наиважнейший для всех народов огромной страны вопрос о роспуске государства – Советского Союза. Всего трое, личности которых запомнит история только тем, что они развалили великое государство, великое единением народов, Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич приняли на себя ответственность за судьбы двухсот сорока миллионов человек.