Настасья Алексеевна. Книга 4

– А нам, часом нет писем?

– Кое-кому есть, – ответил со смешком Евгений Николаевич, – можешь зайти и потанцевать у входа, а то не дам.

Костя исчез из окошка и через минуту уже был в дверях каюты, подпрыгиваниями изображая танец.

Буксир равномерно то поднимался носом на волну, то плюхался с неё и вновь поднимался. Доедая макароны по-флотски, в кают-компании читали письма. Все пачки были пересмотрены и опять связаны резинками.

Настенькины глаза увлажнились. Стараясь сделать это незаметно, она смахнула рукой катившуюся по щеке слезу. Но шеф заметил и обеспокоенно спросил:

– Что-то случилось, Настя?

– Нет-нет, всё нормально. Просто Таня пишет, что Женечка до сих пор вспоминает меня и бабушку, капризничает.

– Ну, это естественно, – проговорил Евгений Николаевич, пытаясь успокоить разволновавшуюся девушку. – Не так-то легко ребёнку привыкнуть к новой маме.

– Я понимаю всё, но сердце моё не хочет, чтобы он забыл нас, вот и плачу.

Она ещё раз вытерла слёзы и поинтересовалась уже окрепшим голосом, меняя направление разговора:

– А что пишут вам из Москвы?

– Почти ничего нового. Жена продолжает собираться ко мне, да всё что-нибудь останавливает. Весной, видишь ли, захворала, потом с работой запарка была – не хотели отпускать, хотя на почте, где она работает, мне кажется, у них всегда запарка. Сейчас всех отправляют морем, а она боится качки. Теперь планирует самолётом на октябрьский рейс.

– Может, она не хочет вообще сюда ехать?

– Да, кто ж её знает? На расстоянии разве поймёшь женщину? Но пишет, что ждёт, не дождётся встречи.

– Ну, ничего, октябрь уже близко. Прилетит.

Так они успокаивали друг друга, оба думая об одном и том же, что все в Баренцбурге давно считают их любовниками, не представляя, как можно двум одиноким здесь людям, живущим в одной гостинице, на одном этаже, работающим вместе, когда один из них начальник, а другой подчинённый, вместе проводящими время не только в переговорах с иностранцами, в совместных застольях, но и в плавательном бассейне, на теннисном корте, на редких, правда, лыжных прогулках, как при всём при этом они могут не поддаться соблазну жить как муж и жена в отсутствие настоящей жены Евгения Николаевича.

То, что переводчица была не замужем, всем стало известно сразу по её приезде. Сарафанное радио работает быстро. И желающих занять место её любовника и даже мужа было хоть отбавляй. Но попытки шахтёров, волею судьбы очутившихся на Шпицбергене временно без спутницы жизни, пригласить красивую и свободную от семейной жизни женщину к себе на рандеву то ли на вечеринку, то ли в кино, всегда заканчивались весёлым ответом Настеньки, что ей ужасно некогда, чересчур много работы, что, впрочем, соответствовала действительности. Ведь помимо переводческой работы она продолжала вести курсы английского языка в учебном кабинете техники безопасности по средам для взрослых и по субботам для детей. Двухразовые занятия в неделю позднее были отменены, когда выяснилось, что многие шахтёры удовлетворились начальными познаниями разговорных фраз и поняли сложность более углублённых знаний, потому стали реже ходить, а потом и вовсе раздумали учиться. Но более упорные продолжали штудировать новые выражения и преподносимую грамматику. С детьми было проще. Они легче запоминали стишки и песенки, охотно поддаваясь педагогическим уловкам Настасьи Алексеевны, например, выходя по её просьбе за дверь, чтобы потом постучаться в неё и на английском языке спрашивать разрешения войти. Детей это очень веселило.

Однако мало кто в посёлке сомневался в том, что для любовных утех у начальника и его переводчицы всегда время найдётся. Тогда как на самом деле всё было гораздо сложней. То, что они были дружны с давних пор и всё друг о друге знали, как раз и не позволяло им решиться переступить грань этой дружбы. Они часто засиживались допоздна каждый в своём кабинете, и всякий раз расходились по комнатам, желая друг другу спокойной ночи и не позволяя ни лёгкого пожатия руки, ни тяжёлых вздохов сожаления по поводу расставания. И дело было не в том, что в их номерах могли быть установлены подслушивающие устройства, которыми пользовался секретный отдел директора рудника, а в том, что ни Настенька, ни Евгений Николаевич не могли себе позволить ничего лишнего в своих отношениях, как настоящие друзь, помня хорошо, что один из них женат.

– Пойду на капитанский мостик. Там уже, наверное, ждут, когда я стану за штурвал, – сказал Евгений Николаевич, поднимаясь из-за стола. – А ты, Настенька, можешь прилечь пока в каюте напротив. Тебе, как я предполагаю, предстоит сегодня ещё экскурсия и даже не одна.

– Так у меня ж теперь есть помощники. Даром что ли учатся? Вот и будет практика, – ответила, смеясь, Настенька.

Евгению Николаевичу было уже известно, что нескольким своим отлично занимающимся студентам Настя доверяет водить группы иностранцев по написанному ею тексту, который они выучили наизусть. Но это делалось только в случаях прибытия на рейд больших круизных лайнеров, привозящих с собой сразу по несколько сот туристов.