Настоящая радуга

Он отрабатывает до конца учебный год (в Бирме он кончается в сентябре) и, скопив денег на дорогу, снова отправляется в Индию — на этот раз для того, чтобы найти в Калькутте корабль, который поплывет в Японию. Однако в Калькутте ему пришлось провести почти год: власти не давали разрешения на выезд, его переписку конфисковывали, за ним не переставая следили. Тем не менее Ерошенко совершает поездку по Индии и еще раз пытается получить разрешение на отъезд в Россию. Ответ резок — нет! Тогда Ерошенко просит разрешить ему выехать в Японию. В ответ молчание.

И только в июне 1919 года разрешение дано. Но в странной форме: Ерошенко высылается из пределов Британской империи как большевистский агент. Это его первая высылка такого рода. Через два года, как мы помним, он с такой же формулировкой будет выслан из Японии.

Пароход, на котором «красного агента» выслали из Индии, взял курс на Восток. Когда шли Андаманским морем, Ерошенко вышел на палубу и долго стоял, повернувшись на север. Там оставалась Бирма, ученики, школа, шершавые стены древних храмов, шелест королевских пальм на аллее у моря, щебет ящериц и мягкая поступь монахов, обходящих ранним утром дома верующих, чтобы собрать милостыню. Прощай, Бирма.

6

Япония закружила Ерошенко. Япония бурлила. Революция в России словно разбудила в ней политическую активность. И во главе возникающих левых организаций и союзов, марксистских кружков и радикальных журналов стояли старые друзья Ерошенко. Он был им нужен. Он вновь стал послом революционной России, и гитара его звучала на собраниях и митингах, а революционные русские песни подхватывали студенты и рабочие.

Из России доходили противоречивые слухи — на Дальнем Востоке, в Сибири бушевала гражданская война Друзья не пускали Ерошенко в опасный путь. «Ты нужен здесь». И он понимал, что нужен. Помимо него в Японии были, правда, и другие русские, но большей частью белые эмигранты, сбежавшие после образования Дальневосточной республики.

Вместе с японскими социалистами Ерошенко сотрудничал в первом в Японии левом журнале «Сеятель», где имя его стояло рядом с именами Анри Барбюса и Анатоля Франса. Он — один из организаторов и основателей Социалистической лиги Японии. Он популярная фигура на политической сцене Японии 1920–1921 годов. К тому же он не перестает писать свои сказки и рассказы, а также обрабатывает и публикует легенды и сказки стран Юго-Восточной Азии и Индии. Сказки Ерошенко проникнуты социальным чувством — они тоже оружие в борьбе за справедливость. Ерошенко все откладывает и откладывает отъезд. И не потому, что забыл о своей цели — возвращении в Россию, а потому, что им владеет столь нужное ему чувство причастности к борьбе, собственной значимости. Какой уж там слепой гитарист, приехавший семь лет назад на Восток, — теперь он политический деятель, писатель, агитатор… Опасный человек.

Он стал опасным человеком для японской полиции. Опаснее многих других. 28 мая 1921 года Социалистическая лига была запрещена, а ее руководители арестованы. Арестован и Ерошенко. В полиции над ним издеваются. Его морят голодом, ему пытаются разорвать веки — полицейские не верят, что он и в самом деле слепой. Он просто хитер — этот большевистский агент. Он хочет вызвать жалость.

Наконец принято решение о высылке Ерошенко из Японии. И он оказывается на борту «Ходзан-мару» в странном обществе белых офицеров, купцов, либералов-студентов и рабочих, мечтающих пробиться в Советскую Россию.

За двое суток пути от Японии до Владивостока Ерошенко сдружился с рабочими. Их объединяло не только родство целей и интересов, объединяла и опасность, поджидавшая во Владивостоке.

Пароход входил в порт.

Молодой рабочий Чижинский стоял рядом с Ерошенко на палубе. Рука его была ледяной.

— Ты замерз?

— Нет. Только… На улицах Владивостока не видно теперь красных флагов.

Ерошенко отвернулся. Рядом стояли остальные рабочие. Молчание было тяжелым.

— Да, — сказал, наконец, Ерошенко. — Во Владивостоке нет красных флагов… Но вы должны водрузить их своими руками.

Пожилая женщина взглянула на Ерошенко.

— Постой-ка, у тебя губы дрожат. Ты плачешь, Вася?

— Он, наверно, все еще грустит о своей проклятии Японии.

Ерошенко ничего не ответил. Чем дальше становилась Япония, тем дороже она ему казалась.

С верхней палубы донесся голос одного из офицеров.

— Смотрите, вместо красных тряпок наш трехцветный флаг!

— Господа, это первый шаг к свободе, к освобождению России!

— Будем же молиться, братья, о победе над большевиками!

К борту подошел таможенный катер.

— Всем пассажирам собраться в салоне первого класса, имея на руках документы.

Чижинский еще раз сжал руку Ерошенко.

— Пусть только они посмеют с тобой что-нибудь сделать! В Советской России узнают об этом. Мы отомстим за тебя.

— Не беспокойтесь, все обойдется, — улыбнулся Ерошенко.

Он повернулся и пошел разыскивать своего сопровождающего. Но полицейский сержант куда-то запропастился.