Настоящие сказки Шарля Перро

Королева, узнав об успехе свиданья, весьма обрадовалась. И действительно, в назначенный день король Очарователь явился, чтобы похитить принцессу в воздушных. носилках, запряжённых крылатыми лягушками: один его друг волшебник подарил ему эти носилки. Ночь была темная-темная. Пеструшка вышла тайком из маленькой дверцы, а ожидавший король схватил её в объятия и не меньше чем сто раз поклялся в вечной верности. Но так как скучно было ему долго летать на воздушных носилках, не женясь на любимой принцессе, то спросил он её, где она желает свадьбу сыграть. Она ответила, что есть у нее крёстная фея, по имени Суссио, очень знаменитая, и хотелось бы ей отправиться в её замок. Хоть король дороги туда не знал, но ему стоило лишь своим громадным крылатым лягушкам о том сказать. Им вся карта вселенной была известна, и через малое время доставили они короля с Пеструшкой к фее Суссио. А у той во дворце до того было светло, что король, как только приехал, сейчас же понял бы свою ошибку, не будь принцесса так старательно укутана. Пошла она к своей крёстной и, поговоривши с нею наедине, рассказала, как она изловила короля Очарователя и просила его уговорить.

– Ах, дочка моя, – сказала фея, – трудно это будет сделать, потому что очень уж он привязан к Флорине. И чует моё сердце, наделает он нам хлопот.

Тем временем король дожидался их в зале, где все стены были из алмазов, до того чистых и прозрачных, что он на сквозь через стену увидел, как Суссио и Пеструшка шептались друг с другом.

«Как, – сказал он себе, – уж не предан ли я? Откуда это демоны принесли врага нашего спокойствия? Ужели она сюда явилась, чтобы расстроить брак мой? А дорогой моей Флорины что-то не видно! Уж не догнал ли её отец»?

Много всяких мыслей приходило ему в голову, и он не на шутку встревожился. Но его ждало и гораздо худшее, когда они обе вошли в залу и фея Суссио решительно ему заявила:

– Король Очарователь, вот перед вами принцесса Пеструшка, которой вы обещали быть верным супругом. Она мне крестница; и я желаю, чтобы вы на ней немедленно женились.

– Я! – вскричал король. – Чтобы я женился на этом маленьком чудовище! Вы, наверное, полагаете, что у меня очень покорный нрав, если такие предложения мне делаете. Знайте же, что ничего я ей не обещал, а ежели она говорит иное, так она…

– Остановитесь вовремя, – перебила его фея Суссио, – и не будьте столь дерзки, чтобы не оказывать мне должного почтения.

– Я согласен, – отвечал король, – почитать вас, как фею надлежит почитать, только отдайте мне мою принцессу!

– А разве я не ваша принцесса, вероломный? – воскликнула Пеструшка, показывая кольцо на своей руке. Кому же ты это кольцо дал в залог своей верности? С кем же ты у окошка маленького говорил, как не со мной?!

– Как так! – вскричал он. – Значит, меня обманули и провели? Ну, я не дамся на обман! Ко мне, лягушки мои верные! Немедленно прочь отсюда!

– Не в вашей это власти, коли я на то не соглашусь, – заявила Суссио. Она тронула его, и ноги его пристали к паркету, точно их гвоздями приколотили.

– Хоть вы меня камнями побейте, хоть вы с меня шкуру сдерите, – воскликнул тогда король, – но ничьим я никогда не буду, кроме Флорины! Решение моё твёрдо, а там как хотите пользуйтесь вашим могуществом.

Суссио обращалась к нему и с нежностью, и с угрозами, и с посулами, и с мольбами. Пеструшка плакала, кричала, стонала, сердилась, смирялась. Но король ни слова не говорил и, взирая на них с величайшим негодованием, ничего на их речи не ответил.

Так прошло двадцать дней и двадцать ночей – и всё это время они говорили да говорили, не евши, не спавши, не присевши. Наконец Суссио, вконец измучившись, сказала королю:

– Вижу я, что вы упрямец, который не хочет внять голосу разума. Ну, выбирайте: или вы семь лет будете каяться в том, что нарушили данное вами слово, или вы женитесь на моей крестнице.

Король, продолжавший хранить глубокое молчание, тут внезапно воскликну:

– Делайте со мной что хотите, лишь бы я был от этой нюни избавлен!

– Сами вы нюня! – отвечала ему разъяренная Пеструшка. – Забавно на вас и смотреть, королёк лягушачий, приехавший к нам лишь за тем, чтобы меня разобидеть и слово своё нарушить. Да будь у вас честь хоть на четыре гроша, разве вы так поступили бы?

– Вот уж поистине трогательные укоризны я слышу! – сказал ей король, насмехаясь. – Видно ошибся я, что такое сокровище не беру себе в жены!

– Ну уж нет! – вскричала тут Суссио в ярости. – Не бывать ей твоей женой. А ты лети теперь в окошко, коли хочешь, потому что быть тебе теперь семь лет голубой птицей.