Настоящий джентльмен. Часть 1

Этот вопрос продюсерам задал я, после того как увидел толстую темнокожую тетю, с которой уже вели предварительные переговоры. Продюсеры задумчиво почесали затылок и согласились со мной. Выход из положения нашел юрист, изучивший «мелкий шрифт» в условиях фонда Гершвина, где говорилось, что роль Бесс могут исполнять представители национальных меньшинств. Отыскалась в Лондоне таджикская певица хорошего роста и приятной наружности, которую и утвердили.

Когда человек, особенно неопытный, снимается в голливудской картине, ему кажется, что до всемирной славы — один шаг. Такой шанс надо ловить обеими руками. По окончании съемок на праздничном банкете наша таджикская Бесс выпила лишнего, зажала режиссера в углу и ухватила его за промежность обеими руками. Был тихий скандал, артистку тут же убрали и, по-моему, даже удалили ее имя из титров. Впрочем, эту загадку я предлагаю решить какому-нибудь пытливому исследователю на пенсии.

Режиссеру Тейлору Хэкфорду такой агрессивный дамский интерес тогда был особенно не нужен. На этой картине он сошелся с актрисой Хелен Миррен и разошелся со своей тогдашней женой, режиссером документальных фильмов. Хелен Миррен вышла за Тейлора замуж, и брак этот оказался прочным.

На первой встрече продюсер фильма Уильям Гилмор с гордостью показал мне стопки круглых жестяных коробок с пленкой. «Советское правительство, — сказал он, — не разрешает иностранным компаниям делать съемки внутри страны. Мы договорились с финскими документалистами, они подали заявку на фильм «Москва из окна автомобиля», а копии всего отснятого материала передали нам. Мы построим в студии интерьер машины, пустим эти кадры на заднюю проекцию и получится, что наши герои катаются по Москве».

Особую гордость мистера Гилмора вызывала сцена крушения пассажирского «Боинга», на котором Барышников-Родченко летел в Японию на гастроли. Обычно такие кадры снимают с помощью моделей (как, например, взрыв советского вертолета в «Джеймсе Бонде»), но тут было решено — мы делаем значительный, масштабный фильм, а не картину про Микки Мауса. И самолёт, и его крушение должны быть настоящие.

Единственный компромисс, на которой согласились пойти, — это грохнуть не Boeing 747, а 707-ю модель, которой придали нужный вид, надстроив на фюзеляже характерный «горб». Подержанный лайнер купили где-то в Латинской Америке. После переделки он должен был погибнуть ради минутного эффекта на экране.

«Боинги» сами не летают — нужны летчики, которые устроят аварию со взрывом, но при этом сами останутся невредимы. Их жизнь и безопасность надо было страховать, без этого никак. При такой съемке места для ошибки нет, крушение не повторишь, поэтому всевозможные ракурсы надо было запланировать заранее. Снимали, как я помню, восемью камерами.

Актер Грегори Хайнс, сыгравший певца-танцора-дезертира, известен был прежде всего как чечеточник импровизационной школы. Техника у него мелкая, движения стопы почти незаметны, поэтому важно чтобы дробные перестуки его башмачков были бы хорошо слышны. Проблему решили так — в каблуках просверлили отверстия и вставили туда маленькие радиомикрофоны.

Персонаж Грегори Хайнса, по сценарию, обзавелся женой в таймырском городке. Ее зовут Дарья. Эту роль получила Изабелла Росселлини, дочь известной актрисы Ингрид Бергман, снимавшейся в «Касабланке» и фильмах Хичкока, и режиссера Роберто Росселлини, итальянского неореалиста.

Изабелла родилась и выросла в Риме, потом училась в колледже в Америке. Несколько лет была «лицом» парфюмерной марки Lancome. В Соединенных Штатах стала тележурналисткой, брала интервью у знаменитостей для итальянского канала RAI. Так она познакомилась с режиссером Мартином Скорсезе и в 1979 году вышла за него замуж. Скорсезе, сын итальянских эмигрантов, хотел, я думаю, припасть к национальным корням, вернуться на виртуальную семейную Родину.

К моменту нашей встречи Изабелла была уже два года в разводе. Она с легкой усмешкой рассказывала, как обнаружила в семейном спальном гардеробе незнакомое ей женское платье. Муж, хоть и кинематографист, ничего убедительного придумать не смог.

Кроме родного итальянского Изабелла хорошо знала английский, хотя акцент, конечно, у нее оставался. Мне кажется, что, предлагая ей роль русской девушки, режиссер надеялся использовать это и выдать итальянский акцент за русский. Понимая, что проблема существует, задолго до съемок мне устроили встречу с Изабеллой.

Ей было 33 года, стройная, в брючном костюме, с короткой стрижкой, естественно-красивая, без тени чванства или заносчивости. Изабелла встретила меня с открытой улыбкой, как старого знакомого. К тому времени она снялась в трех фильмах, но роль в американской картине была для неё первой. Мы приступили к занятиям.