Настоящий врач скоро подойдет. Путь профессионала: пройти огонь, воду и интернатуру

Я провел рукой под ледяной водой, и холод привел меня в чувство. Выскочив из комнаты, я побежал в ближайшую переговорную, где обычно обедали врачи, специализировавшиеся по ВИЧ.

– Простите, – сказал я, резко распахнув дверь, и шесть седых голов повернулись в мою сторону. – Я только что укололся. ВИЧ. Я брал кровь и укололся.

Доктор Шанель вскочила со стула и ахнула:

– Что?

Я обхватил свою правую руку левой, словно это была банановая кожура Акселя. Доктор подбежала и положила мне руку на плечо, в то время как остальные вернулись к беседе.

– Ты в порядке? – медленно спросила она.

Я не был в порядке. Я не мог говорить. Я смотрел на свой палец и представлял, как образуется корочка, запечатывая вирус внутри меня.

– С тобой все будет в порядке, Мэтт, – решительно сказала Шанель. – Тебе нужно сходить в отдел охраны труда. Хорошо?

Она внимательно изучила мои глаза, чтобы убедиться, что я понял.

– Хорошо. А это, э-э, где?

Мои зубы словно налились свинцом, а губы онемели. Я чувствовал себя маленьким ребенком, желающим убежать, исчезнуть, но при этом неспособным выразить чувства словами.

Шанель схватила свою сумочку.

– Идем.

Она положила руку мне на поясницу и слегка подтолкнула в сторону двери. Мы прошли мимо белого как стена Карлтона, рассказывавшего о случившемся Эшли, по губам которой читалось «Какого?!», и направились к лифту.

– Кто это был? – спросила доктор Шанель. – Какой пациент?

В моем сознании снова всплыло лицо Маколея Калкина.

– Дэвид, – пробормотал я. – Это был Дэвид.

– Хорошо, – ответила она. – Мне придется… Мне нужно будет сделать пару звонков.

Мгновение спустя мы втиснулись в лифт, заполненный пациентами и врачами.

– Матисьяху! – послышался вопль одного из интернов сзади. Я получил это прозвище на караоке-вечеринке после вводного занятия – так звали одного известного еврейского рэпера. Я обхватил руками свой планшет со списком поручений и покачал головой. Все кнопки в лифте были нажаты. На восьмом этаже я почувствовал, как по мне прокатилась волна тепла. На седьмом меня начало знобить. Я едва сдерживал свой кишечник, чтобы не обделаться.

– Ты в порядке? – прошептала Шанель.

– Ага.

Пришлось прикрыть рот локтем из-за рвотного позыва. Вокруг каждого моего отверстия выступил пот. Толпа расступилась, освободив мне место, меня же продолжало безрезультатно тошнить.

– Почти на месте, – сказала Шанель. В лифте постепенно становилось просторней.

Когда мы прибыли в отдел охраны труда, доктор убрала руку с моей спины и пошла говорить с администратором. Я смог разобрать только слова «не может ждать» и уже мгновение спустя был в кабинете напротив врача из Южной Америки, похожего на Антонио Бандераса в молодости. Почему все на работе напоминали мне какого-нибудь актера? Возможно, дело было в том, что происходящее в больнице зачастую напоминало сцену из кино, и я подсознательно распределял роли для фильма – который только что перерос из драмы в трагедию.

Таблетки против ВИЧ напоминали злодеев из комиксов своими названиями.

К тому же у них было столько побочных эффектов, что добрыми героями они не могли быть точно.

Широкая улыбка и аккуратно уложенные черные волосы Бандераса производили впечатление неподдельной уверенности. Он выглядел так, что запросто мог бы оказаться старшим братом Диего.

Бандерас начал что-то говорить, однако я его слов не слышал. Последовали многочисленные кивки и улыбки. Я принялся изучать его гель для волос. Он оживился, когда я уставился на свои руки, отслеживая складки кожи на ладонях. В конечном счете до меня начали доноситься отдельные тревожные слова:

«Несчастный случай», «изменение», «чувствовать», «недосып», «нормальный», «поддержка», «профилактика».

Для меня было в новинку подобным образом перескакивать из одной крайности в другую. Только я успевал погрузиться в происходящее, как тут же терялся в тумане собственного сознания, и связь с реальностью разрывалась. Я снова и снова сжимал свой палец. Поначалу делал это в такт своему на удивление вялому сердцебиению, а затем – под ритм одной песни из восьмидесятых, которую никак не мог выкинуть из своей головы.

«Джоуи отдыхает где-то далеко…»[67]

– Мэтт, – произнес Бандерас.

Интересно, чем сейчас занималась эта группа? И что представлял собой мужчина передо мной? Какую медицинскую школу он окончил? Мог ли я ему доверять? Представляла ли его жизнь, подобно моей, последовательность отсылок к фильмам и сериалам? Были ли у него какие-нибудь хобби? Может быть, он был фанатом боев без правил? Или был не прочь пойти в ночной клуб в блузке?

– Мэтт! – закричал он. – Это важно.

Я отшатнулся, словно мимо внезапно проехал поезд.

– Да. Да. Что?

– Мэтт, знаешь ли ты, есть ли у пациента гепатит С?

Я покачал головой:

– Уверен, мы проверили, но точно сказать не могу.

Почему он заговорил про гепатит?

– Не хочу тебя пугать, – Бандерас показал на висевшую на стене диаграмму, – но тебе следует быть в курсе.