Настоящий врач скоро подойдет. Путь профессионала: пройти огонь, воду и интернатуру

Покинув кабинет доктора Шанель, я вышел из больницы и уселся на свободной скамейке. Густой воздух был жарким и липким – собирался дождь. Опустив голову и обхватив ладонями лицо, я обдумывал все, что только что произошло. Мои пульсирующие глаза были влажными, но не от слез. Было такое чувство, словно каждый крошечный сосуд в глазах лопнул и кровь теперь медленно собиралась в веках. В уголках рта засохла слюна, и волосы, казалось, стояли дыбом. Если кто и был похож на зомби в приемной клиники для ВИЧ-инфицированных, то это я.

Я подумал о Хезер. Что она скажет? Интуиция подсказывала, что слова поддержки, хотя ситуация была настолько необычной, что я уже ни в чем не мог быть уверен. Я знал, что она спит, отдыхая после тридцатичасового дежурства в отделении интенсивной терапии, так что решил не звонить. В любом случае, это был не телефонный разговор. Я посмотрел на свои руки и представил их покрытыми нарывами, как у Дэвида. Достал мобильный и пролистал список контактов. Кому позвонить? Может, сделать массовую рассылку?

«Жесть. Укололся иглой на работе. Опасаюсь ВИЧ. Буду в порядке. ЛОЛ».

Пожалуй, нет. Я внезапно ощутил голод, хотя от мыслей о еде меня затошнило. Я закрыл телефон и глаза и попытался утопить свой страх в море фактов, которые узнал в медицинской школе. Уколы иглами не были такой уж редкостью – только в США произошло около миллиона подобных случаев, и дело чаще всего было в невезении, а не в некомпетентности. То, что произошло у меня с Дэвидом, было несчастным случаем на работе. Выбросом. Осмелюсь сказать, посвящением? Может, нечто похожее случалось и с Крутым.

Я встал и подошел к ларьку с фалафелем сделать заказ.

Пошел легкий дождик. Пока продавец поливал белым и острым соусом куриные кубики, мой позитивный настрой сошел на нет. Иглами, может, кололись и часто, однако они редко содержали зараженную ВИЧ кровь, да и редко когда были извлечены из пациента, кровеносные сосуды которого вирус бороздил в таких огромных количествах. Каждая капля крови Дэвида содержала сотни тысяч частиц ВИЧ, из-за чего Бандерас и счел мой случай особо опасным. Таким образом, было неуместно сравнивать мою ситуацию со среднестатистическим уколом, равно как и предполагать, будто Крутой мог пройти через что-то подобное – скорее всего, когда он был интерном, про СПИД еще никто даже не слышал.

Чаще всего случайные уколы игламипроисходят не из-за невежества или халатности врача, а просто по невезению.

Я съел половину своего фалафеля и выбросил остатки. Отчасти хотелось поскорее вернуться в инфекционное отделение – из-за моего неожиданного отсутствия другим интернам из группы приходилось выполнять больше работы, – однако доктор Шанель запретила мне это делать. Она согласовывала мой курс лечения с аптекой и сказала, что пришлет сообщение, как только таблетки будут готовы. Я спрятался от дождя под навесом и стал ждать. Снова достал телефон, хотя понимал, что не стану им пользоваться. Я сжал его в правой руке, а левой протер глаза, случайно занеся на роговицу острый соус. От внезапного порыва ветра мою кожу обдало теплым дождем, словно из садового разбрызгивателя. На руках собрались капельки воды, и я представил, как они превращаются в сотни и тысячи крошечных фиолетовых гнойников. Я полез в задний карман, достал скомканную туалетную бумагу, от которой отмахнулась безутешная молодая женщина, и промокнул свои мокрые глаза.

Наконец пришло сообщение от доктора Шанель. Я перешел дорогу, зашел в аптеку и протянул индийцу за прилавком написанные от руки рецепты. Сообщив свое полное имя и дату рождения, я хотел было добавить что-то вроде «На самом деле у меня нет ВИЧ. Это все просто мера предосторожности. Вы же понимаете, так?», но промолчал и стал просто ждать.

Двадцать минут спустя я уже ехал в метро в сторону дома с большим полиэтиленовым пакетом, полным лекарств. В общей сложности там было одиннадцать пузырьков с таблетками, включая препараты от тошноты и рвоты. Обхватив руками голову, я пытался представить, что скажу Хезер. Нужно ей обо всем рассказать, но как? И как бы я сам отреагировал, будь она на моем месте? Мне доводилось получать эмоциональные звонки от друзей из колледжа после порванного презерватива, но это совсем другое. У нас с Хезер была договоренность не говорить дома о работе, и вскоре ее предстояло нарушить.

– Прошу прощения, дамы и господа! – закричал кто-то. Это был Али, в подтяжках и цилиндре. Мой духовный целитель вернулся. Он направился в мою сторону и попытался всучить еще одну визитку, но я от него отмахнулся. Мне не хотелось видеть ни его, ни кого-либо другого. Не хотелось ни к кому прикасаться. И не хотелось никому рассказывать. Мне хотелось остаться наедине с собой и получить ответ. Заразился я ВИЧ или нет? Бандерас сказал, что это можно будет узнать лишь через несколько недель. Если вирус не уничтожит меня, то неопределенность сделает это за него.