Настоящий врач скоро подойдет. Путь профессионала: пройти огонь, воду и интернатуру

Что он сказал, когда меня вели на встречу с Бандерасом? Описал ли все этот спокойный, собранный студент своим однокурсникам в мельчайших подробностях? Сказал ли он, что я хорошо справился с ситуацией, или же поведал правду – что я был напуган, не в состоянии пошевелиться, осознав последствия совершенной ошибки? И почему мне вообще было до этого дело? Инцидент исчерпан, не оставалось ничего, кроме как жить дальше и выполнять поручения старших коллег. Разумеется, мне было дело.

Аккуратно выложив лекарства от ВИЧ на кухонный стол, я одну за другой проглотил шесть таблеток, запил их водой и заел горстью кукурузных хлопьев. Оставшиеся таблетки упаковал в пакетик с застежкой и положил в карман своего белого халата. Официально я не был обязан идти на работу – руководство ясно дало понять, что могу вернуться к работе, когда буду готов, – однако мне не хотелось подводить других интернов. Они и без того разрывались на части. Если бы я остался хандрить дома, им пришлось бы еще сложнее, да и могло сложиться впечатление, что мне плевать на коллег. К тому же, не считая психологического удара, со мной все было в полном порядке. Я должен был вернуться к работе. Всю поездку в метро я листал «Болезни сердца для “чайников”», а в это время по вагонам ходили мексиканские музыканты. Сосредоточиться на тексте не получалось, так что я отложил книгу и дальше ехал с закрытыми глазами, пока поезд не прибыл на 168-ю улицу.

Зайдя в больницу, я накинул белый халат и засунул руку в карман, перебирая между пальцами таблетки. Первое попавшееся мне на глаза знакомое лицо принадлежало Бенни, который стоял у торгового автомата с широкой улыбкой.

– Как дела, здоровяк? – спросил он. – Ты в порядке?

– Привет, Бенни.

Он был, несомненно, единственным пациентом кардиореанимации, способным самостоятельно дойти до торговых автоматов.

Бенни достал «Сникерс» и хихикнул:

– Не скажешь никому?

Ему нельзя было это есть.

– Не скажу.

– Ты в порядке? – спросил он снова, протянув мне кулак. Врачи, медсестры и пациенты сновали вокруг нас. Одни таращились в свои мобильные телефоны, другие – в список поручений. Я не увидел ни одного знакомого лица.

– Ну…

– Выглядишь немного бледным, – заметил Бенни.

А он, напротив, выглядел хорошо как никогда. На нем была синяя толстовка «Нью-Йорк Джайентс» и синие спортивные штаны – он только что закончил очередную тренировку на велотренажере. Его воодушевление по поводу начала нового сезона Национальной футбольной лиги, как я вскоре узнал, было омрачено плохим поведением одной из дочерей дома. Я попробовал представить, каково было той девочке, которая скучала по отцу и была вынуждена объяснять друзьям, что ее старик ожидает в больнице донорское сердце, которого может так и не дождаться.

Я заметил небольшой марлевый компресс на шее Бенни, откуда был извлечен центральный катетер. Это напомнило мне, что он не просто выжидал без дела, а постоянно сдавал анализы, проходил МРТ, КТ и рентген, принимая при этом всевозможные сильнодействующие и потенциально токсичные препараты. Но с какой целью? Бенни во многом напоминал мне интерна: улыбка снаружи, агония внутри.

После случайного укола зараженной ВИЧ иглой даже спустя неделю я не мог о нем не думать.

Мысли возвращались к инциденту даже во время работы.

– Матисьяху! – прокричал проходивший мимо интерн. Я слегка кивнул и посмотрел, нет ли в торговом автомате кукурузных хлопьев. На мгновение мой аппетит оказался сильнее решимости. От мысли об игле мой указательный палец начал пульсировать. Я подумал, не стоит ли наложить пластырь, или же это только лишний раз привлечет внимание к месту укола?

– Я все еще жду, – сказал Бенни.

– Я догадался, – ответил я, имея в виду его предстоящую пересадку сердца. – Сколько еще, по прогнозам?

Он покачал головой.

– Я все еще жду, чтобы ты ответил, в порядке ли ты, – он навел на меня «Сникерс», словно это был пистолет. – Хочешь, чтобы я снова спросил?

Я стукнул по его кулаку своим и улыбнулся:

– Я в норме.

Он недоверчиво на меня посмотрел:

– Точно?

– Точно. Прислушался к твоему совету… Сбавил темп, стараюсь не торопиться.

Я же не поспешил, когда брал тогда кровь, так ведь? Мысли снова вернулись к уколу иглой, как это происходило чуть ли не каждый час, и я опять попытался понять, что пошло не так. Я представил себя несколько лет спустя очередным пациентом в клинике для больных ВИЧ. Пациентом, которому нельзя пить спиртное из-за нагрузки на печень от ритонавира, которому приходится каждую неделю делать диализ из-за опасных побочных эффектов тенофовира, который, как я узнал, способен уничтожить почки. Я представил себя в списке на пересадку, подобно Бенни, в ожидании нового органа после того, как мой собственный будет разрушен ВИЧ.

– Что бы это ни было, Мэтт, ты справишься.

– Да в норме я! – еще раз стукнув его в кулак, ответил я. – Что нового в отделении?

– Читаю хорошую книгу, – ответил он. – «Больная девушка», про пересадку сердца.