Настоящий врач скоро подойдет. Путь профессионала: пройти огонь, воду и интернатуру

Я не знал, как долго говорила доктор Шанель или как далеко мы прошли, но мои органы чувств вновь заработали, когда мы оказались в приемной ВИЧ-клиники медицинского центра Колумбийского университета. Как и в любой другой приемной, здесь сидели несколько мужчин и женщин, читающих журналы и переписывающихся по телефону. Все, что я знал об этом контингенте больных, основывалось главным образом на словах старших ординаторов. Отталкиваясь от их скабрезных историй, я представлял себе подобие сцены из фильма про зомби-апокалипсис: кучку наркоманов и психов, орущих и плюющих друг на друга. Передо мной же оказались совершенно обычные люди – люди, у которых была семья, работа, домашние животные и кредиты; люди, которые пытались сосуществовать с вирусом. И теперь я мог стать одним из них.

– Пройдемте в мой кабинет, – сказала доктор Шанель. – Сюда.

Пока мы шли по бесконечному коридору, время замедлилось, прямо как, по словам Байо, это случалось с Майклом Джорданом, когда тот был в ударе. У меня же было такое чувство, словно я попал в «Сумеречную зону».

– Садитесь, – сказала доктор Шанель, когда мы зашли в ее кабинет.

Я выглянул в окно. В небе собирались грозовые тучи. Когда я наконец осознал всю чудовищность случившегося, мое тело задрожало. Я, возможно, только что заразил себя ВИЧ. Из-за своей же ошибки. Секунда невнимательности могла кардинально изменить всю мою жизнь. Возможно, теперь придется брать в каждое путешествие пузырьки с таблетками. Я могу сильно заболеть. Могу умереть. Причем меня даже не просили взять у Дэвида кровь. Я сам вызвался это сделать.

Внезапно во мне все закипело. Злость захлестнула все тело, словно ударная волна. Я посмотрел в голубые глаза доктора Шанель и закричал:

– Твою мать!

Она смотрела прямо на меня, не отводя взгляда.

– Это просто невероятно! Твою мать!

Я отчаянно хотел что-нибудь ударить, в то время как изо рта извергались потоком сложносоставные, невообразимые матерные слова. Мне хотелось перевернуть письменный стол Шанель и разбить окно. Хотелось направить всю свою энергию на что-то другое, какой-то посторонний предмет, который не был мной. Если бы я разбил окно, осколки стекла также стали бы частью происходящего. Мне хотелось свалить вину за случившееся на что-то другое, на что-то, помимо собственной некомпетентности. Я снова закричал. И мой голос звучал, словно из громкоговорителя: низко и искаженно. Я представлял, как звуковые волны врезаются в стены маленького кабинета.

Я и подумать не мог, что когда-нибудь буду вести себя подобным образом перед старшим врачом, напуганный и потерявший рассудок. В итоге я умолк, чтобы восстановить дыхание, понимая, что довольно успешно перешел от первой стадии горя (отрицание) ко второй (гнев). Шанель, к ее чести, оставалась невозмутимой. Еще пару часов назад она была преподавателем, а я – ее учеником. Теперь же я стал пациентом, а она – моим врачом.

Больные ВИЧ нередко перестают принимать необходимые лекарства, хотя, казалось бы, это необходимо, чтобы сохранить жизнь. Только начав пить эти таблетки, я понял, в чем дело.

– Ладно, Мэтт, – спокойно сказала Шанель. – Тебе понадобятся несколько препаратов. Какие-то нужно принимать раз в день, другие – два, а одно лекарство – три раза в день. Одно нужно хранить в холодильнике. Я выпишу тебе рецепты, когда мы пройдемся по побочным эффектам, которые могут быть серьезными.

Я слышал, как во время обхода она говорила то же самое молодой женщине, пациентке, которая разрыдалась, когда Ариэль сообщила ей об обнаруженном у нее ВИЧ. Хорошо, что мою реакцию не видела толпа молодых врачей и студентов-медиков. Не сказать, что я справлялся со случившимся. Мне хотелось уединения. Хотелось исчезнуть. Я не мог представить себя в данной ситуации в окружении кучи незнакомых людей.

– Я готов, – ответил я Шанель. Я не был готов, но это единственное, что пришло на ум.

Я частенько задумывался, почему больные ВИЧ просто не принимают свои чертовы лекарства? Мы сталкивались с таким на удивление часто, и мне это казалось полной бессмыслицей. Даже если побочные эффекты и были ужасными, лучше уж пить таблетки, чем умереть. Большинство пациентов осознавали последствия отказа от лекарств, но все равно на это шли, и мне редко удавалось получить внятное объяснение почему. У меня не укладывалось в голове, как можно пропустить хотя бы один прием. Как вообще можно думать об отказе от того, что может спасти тебе жизнь?

Вскоре мне предстояло это выяснить.

Глава 20