Настоящий врач скоро подойдет. Путь профессионала: пройти огонь, воду и интернатуру

– Не могу дождаться, – добавил я, изобразив немного энтузиазма. До меня дошло, что в следующий раз я буду работать в этом отделении уже ординатором второго года, обучая незрелого интерна, как быть врачом.

– Отлично! Глория будет нашим судьей. Отличный способ поддержания морального духа.

Глория была старшим администратором ординатуры – нестареющая пухленькая латиноамериканка, которая всегда рада была составить компанию.

– Должен предупредить, – сказал я, – мои растут рыжими.

– Потрясающе!

Казалось, Марк чувствует себя в отделении прямо как дома. Подобно Байо и Моранису, он как будто искренне наслаждается работой врача. Мне было любопытно, в чем его секрет. Я частенько замечал, как многие интерны, включая меня самого, порой притворяются. Мы улыбаемся, ничего не соображая от усталости, или с энтузиазмом предлагаем доставить пациента на забор крови, в то время как на самом деле мечтаем поужинать дома. Подобная показуха наблюдалась повсеместно, однако Марк был другим: он производил впечатление человека, который не зацикливается на ошибках или успехах. Наверное, он бы изо всех сил попробовал уговорить Дре, а затем просто продолжил жить дальше.

– Эй, это же твой парень, так? – положив конец веселью, Марк показал на кровать, на которой раньше лежал профессор Гладстон. Перед палатой собралась толпа врачей и медсестер. – Я, кажется, видел, как ты с ним на днях разговаривал.

Я встал на цыпочки и увидел Бенни, который выглядел так, словно катался на американских горках, – стиснув зубы, он вцепился в поручни кровати.

– Вот черт, – тихо сказал я. – Черт, черт.

Бенни хватал ртом воздух. Внутрь зашел анестезиолог, загородив мне вид.

– Его затопило, – сказал Марк. – не совсем понимаю, что его подкосило. Скорее всего, придется интубировать.

Затопление означало, что легкие оказались залиты жидкостью, как при потопе. Это случается, когда сердце не в состоянии должным образом перекачивать кровь, и она скапливается в легких, вызывая у человека чувство, будто он тонет. Распространенной причиной, особенно для парня вроде Бенни, ожидающего новое сердце, является неправильное питание. Я подумал про «Сникерс».

– Господи.

Мне хотелось подбежать к нему, но палата была забита людьми. Кто-то собирался подключить Бенни к аппарату ИВЛ. Я схватился за грудь, ожидая фантомную боль от вставляемой в мое горло огромной трубки, но ничего не почувствовал. Я просто стоял, потрясенный увиденным. Бенни тонул у меня на глазах, тонул в собственных физиологических жидкостях. Почему я не мог ему помочь? Или помочь Дре, раз уж на то пошло? Один из ординаторов наклонил голову Бенни назад, и ему в горло просунули толстую пластиковую трубку. Секунду спустя за него уже дышала машина. Вскоре к катетеру подключили пакет с наркотическим препаратом, чтобы унять боль.

– Надеюсь, он выкарабкается, – сказал Марк.

Он говорил, как врач со здоровой в эмоциональном плане заботой о своих пациентах. Я не был таким врачом. Я не знал, что сделаю, если Бенни не выкарабкается.

– Черт.

Мы вытянули шеи, чтобы лучше рассмотреть Бенни, и Марк взглянул на свой пейджер. Он слегка ударил меня по руке:

– Жду не дождусь эпичного состязания. А теперь – назад к работе.

После этого он зашел в бывшую палату Гладстона и спокойно назначил ряд препаратов, призванных вывести жидкость из легких Бенни, в то время как я, застыв на месте, наблюдал за происходящим. Этот улыбчивый мужчина, способный в течение часа крутить педали велотренажера, не мог спокойно съесть шоколадный батончик, не спровоцировав гиперволемию. Все еще стоя на цыпочках, я безучастно смотрел на аппарат ИВЛ, пока меня не вернул в реальность мой пейджер: «ЭЙ. ГДЕ ТЫ? ЭШ».

Я отключил сигнал вызова, достал список своих заданий и направился обратно в инфекционное отделение. В коридоре наткнулся на Байо, молча смотревшего на торговый автомат. Я встал рядом и посмотрел на ряд «Сникерсов». После того как я закончил работать в кардиореанимации, мы с ним толком не разговаривали. Интересно, он знал, что со мной случилось в инфекционном отделении?

– Я слышал, – сказал он, осторожно засовывая помятую долларовую банкноту. – Полный отстой, чувак, – ну конечно же он знал. Слухи распространяются быстро.

Он пристально смотрел на автомат, который раз за разом выплевывал его банкноту. Мне хотелось схватить ее и вставить самому, сказать что-то умное и уйти. Чтобы ученик стал учителем или что-то типа того.

– Ты справишься, – произнес Байо. – Непременно справишься.

– Ага, – ответил я. – Ты не представляешь, сколько мне дали таблеток.

Через полчаса мне следовало снова их принять.

– Эй, ну у него хотя бы гепатита С не было.

– Забавно, что ты это упомянул.

– Нет! – воскликнул Байо, проведя руками по волосам.

– Я проверил. ВИЧ и гепатит С. Два по цене одного.

Мне стало любопытно, о чем он думал, глядя на меня. Было ли ему вообще интересно, чем я занимаюсь в больнице? Какие у меня были успехи на врачебном поприще? Он вообще вспоминал проведенное вместе в кардиореанимации время?

– Ты справишься, – повторил он.

– Надеюсь.

– Можешь не сомневаться.

Автомат наконец принял его доллар.