Настройщик

Она подошла к нему. На ней была красивая красная шелковая тхамейн и отглаженная, свободного покроя белая хлопковая блузка, трепетавшая на легком ветерке. Лицо было раскрашено толстыми, четкими линиями танакха, волосы убраны назад и закреплены шпилькой из гладкого тикового дерева, покрытой тонкой резьбой. Несколько прядей, выбившихся из прически, падали на лицо. Она то и дело откидывала их назад.

– Я ищу вас, – сказала Кхин Мио. – Повар сказал, что видел, как вы отправились в сторону деревни. Я решила присоединиться к вам. Одна из девочек-шанок сказала, что начала цвести нве ни, по-моему, вы называете ее “ипомея”, и я подумала, что мы могли бы вместе сходить посмотреть. Вы хорошо себя чувствуете?

– Кажется, да. По-моему, я наконец поправился.

– Как хорошо, я волновалась за вас.

– Я тоже… У меня были такие… странные, страшные видения. Я видел вас.

Несколько секунд она молчала.

– Я не хотела оставлять вас одного. – Она коснулась его руки: – Пойдемте.

Они не спеша пошли по дороге, толпа ребятишек упорно волоклась следом. Кхин Мио остановилась и посмотрела на них.

– Вы хотите тащить за собой этот… как это называется?

– Эскорт?

– Это французское слово, да?

– Кажется, да. Я не знал, что вы говорите по-французски.

– Нет, не говорю. Я знаю лишь пару слов. Доктору Кэрролу нравится объяснять мне значение слов.

– Что ж, я бы с удовольствием научился, как сказать своему эскорту “идите по домам”. Они очень милы, но я не привык к такому вниманию.

Кхин Мио повернулась и что-то сказала детям. Они заверещали и отбежали на несколько шагов, остановились и снова уставились на Эдгара. Кхин Мио и Эдгар двинулись дальше. Дети за ними не последовали.

– Что вы им сказали?

– Что англичане едят шанских детей.

Эдгар улыбнулся.

– Да, такая пропаганда британским властям популярности не добавит, – сказал он.

– О, совсем наоборот. Многие из самых важных шанских духов едят детей. И им здесь поклонялись задолго до вашего появления.

Они свернули на тропинку, взбегающую на невысокий холм. Прошли мимо дома, который, как сказала Кхин Мио, принадлежал старухе с дурным глазом, она предостерегла Эдгара, чтобы тот был осторожен. Даже об этом Кхин Мио говорила с игривой непринужденностью, и ощущение легкой печали, оставшееся у Эдгара после их разговора у реки, постепенно исчезало. Они вошли в небольшую рощицу и начали подниматься по склону. Деревья расступились, в траве замелькали россыпи цветов.

– Это их вы искали? – спросил Эдгар.

– Нет, тот цветочный луг на противоположном склоне. Идемте.

Они добрались до вершины холма, и перед ними открылся луг, усеянный темно-красными и нежно-розовыми цветами.

– О, какая красота! – воскликнула Кхин Мио и, точно маленькая девочка, кинулась вниз по тропе.

Эдгар с улыбкой последовал за ней, невольно тоже перейдя на бег. Правда, бежать долго не пришлось. Кхин Мио остановилась и обернулась, собираясь что-то сказать, Эдгар по инерции сделал еще несколько нелепых прыжков, прежде чем сумел остановиться. Дыхание у него сбилось, лицо раскраснелось.

Кхин Мио смотрела на него, иронично вздернув бровь.

– Мне показалось или вы действительно скакали? – спросила она.

– Скакал?

– По-моему, я только что видела, как вы скачете.

– Нет, что вы. Я просто не мог остановиться.

Кхин Мио рассмеялась.

– А я все-таки думаю, что вы скакали! Мистер Дрейк… Вот смотрите, теперь вы покраснели.

– Вовсе я не покраснел!

– Нет, покраснели. А теперь еще больше покраснели!

– Это все солнце. Вот что бывает с англичанами, когда они прогуливаются под солнцем.

– Мистер Дрейк, я думаю, даже английская кожа не способна обгореть так быстро, да еще под шляпой.

– Значит, это от физических усилий. Я же не юноша.

– Значит, от усилий, мистер Дрейк. – И она снова коснулась его руки. – Ладно, давайте полюбуемся на цветы.

Ничего подобного Эдгар прежде не видел, этот луг совсем не походил на мягкие росистые английские поля. Здесь никакой росы не было, из сухой и твердой земли пробивались жесткие стебли, и повсюду, куда ни глянь, – тысячи цветов невероятных оттенков, он и представить не мог, что такие существуют, впрочем, человек, сосредоточенный на звуках, мог и пропустить зрительные нюансы.

– Если бы только прошел дождь, – сказала Кхин Мио, – цветов было бы еще больше.

– Вы знаете, как они называются? – спросил Эдгар.

– Разве что пару из них. Я лучше знаю растительность равнин. Но доктор Кэррол кое-чему меня научил. Вот это – жимолость. А вот это – разновидность примулы, они растут также и в Китае. А вот там – зверобой, а вот это – дикие розы, они еще не расцвели.

Кхин Мион срывала цветы.

Из-за холма донеслось пение, и появилась юная шанская девушка, вначале – только голова, словно отделенная от тела, потом – торс, а потом, наконец, ноги, шлепающие по тропинке. Девушка шла быстро, она склонила голову в знак уважения. Миновав их, оглянулась, ускорила шаг и скрылась за склоном.