Настройщик

Ни Эдгар, ни Кхин Мио ничего не сказали, но Эдгар задумался, обратила ли Кхин Мио внимание на то, как посмотрела на них девушка, и на то, как они выглядели в ее глазах – вдвоем посреди цветущего луга. Он откашлялся.

– Не возникнет ли у людей неверных мыслей из-за того, что нас видели здесь вдвоем? – сказал он и сразу же пожалел о сказанном.

– О чем вы?

– Простите меня, это я так.

Эдгар взглянул на нее. Кхин Мио стояла совсем близко к нему, и цветочный аромат мешался с ее духами.

Уловив его смущение, она не стала переспрашивать, вместо этого поднесла к носу букет.

– Понюхайте, это ни с чем не сравнимо.

И он послушно наклонился к цветам, так что между ее и его губами не осталось ничего, кроме аромата цветов. Он никогда еще не был так близко к ней, он видел рисунок радужки ее глаз, смотрел на чуть приоткрытые губы, на пыльцу танакха на щеках.

Наконец она отстранилась и сказала:

– Уже поздно, мистер Дрейк. А вы только идете на поправку. Нам надо возвращаться. Может быть, доктор Кэррол уже приехал.

И, не дожидаясь ответа, она вытащила из букета ипомею, воткнула цветок себе в волосы. И зашагала к форту.

Эдгар несколько мгновений смотрел, как она удаляется, а потом последовал за ней вниз по тропе.

В этот день доктор Кэррол не вернулся, зато после шестимесячной засухи на плато Шан вернулся дождь. Он захватил их, когда они спускались по тропе, и оба со смехом перешли на бег, а крупные теплые капли ударялись о землю, точно градины. В считаные минуты оба вымокли насквозь. Кхин Мио бежала впереди, прижав к себе зонтик, прическа развалилась под тяжестью мокрых волос. Ипомея продержалась еще чуть-чуть, а затем, увлекаемая струями дождя, выпала из волос. С ловкостью, удивившей его самого, и даже не сбившись, Эдгар подхватил цветок.

На краю деревни они влетели в толпу людей, которые бежали прочь от реки, спасаясь от неожиданного ливня; все смеялись, радостно перекрикивались. На каждую женщину, спешащую под крышу, дабы уберечь тщательно повязанный тюрбан, приходилось по двое детей, которые норовили выскочить под дождь, сплясать под струями на поляне, быстро превращавшейся в озеро. Эдгар и Кхин Мио наконец добрались до ее жилища. Вода падала с края крыши, словно занавес, отделяя их от звенящего радостными криками лагеря.

– Какой вы мокрый! – рассмеялась Кхин Мио. – Только посмотрите на себя.

– Да и вы не лучше, – ответил Эдгар.

Он смотрел на нее, на длинные черные волосы, прилипшие к шее, на легкую блузку, облепившую тело. Сквозь прозрачную ткань просвечивала кожа, хлопок четко обрисовывал грудь. Она поймала его взгляд и убрала мокрые волосы с лица.

А он все смотрел на нее, на мгновение их глаза снова встретились, и он ощутил, как из самого нутра в нем поднимаются волнение, и тоска, и острое желание, чтобы она пригласила его к себе, – конечно, только чтобы обсушиться, он ни за что бы не попросил о большем. Только чтобы обсохнуть, а потом, в темной комнате, пахнущей кокосом и корицей, может, коснуться ее руки, случайно, а затем и намеренно, и пальцы их встретятся и переплетутся, и они оба замрут так на несколько секунд, пока она наконец не посмотрит на него, и он отведет взгляд. И ему захотелось узнать, думает ли и она о том же, пока они стоят тут, под навесом, а прохладная влага стекает по коже.

Возможно, это и произошло бы, если бы Эдгар поддался внезапности дождя, если бы он шагнул к ней с той же прямотой, с какой падал с неба дождь. Но он этого не сделал. Это было слишком для человека, жизнь которого сводилась к созданию порядка – для того, чтобы другие могли создавать красоту. Слишком смело было требовать от человека, который создает правила, чтобы он нарушил их. И после долгого молчания, когда они стояли вдвоем и слушали дождь, он проговорил надтреснутым голосом:

– Нам лучше переодеться. Пойду поищу сухую одежду.

Бессмысленные слова, которые значили так мало и так много.

Дождь продолжал лить весь день и всю ночь. Утром, когда небо расчистилось, в Маэ Луин вернулся доктор Энтони Кэррол. Он скакал под дождем всю ночь, прорываясь сквозь ливень вместе с послом шанского князя Монгная.

17

Эдгар сидел на террасе, глядя на пенистые воды Салуина, когда услышал стук копыт. В лагерь ворвались всадники: доктор Кэррол, а за ним Нок Лек и третий человек, которого он не знал.

Мальчишки кинулись к всадникам, чтобы помочь им спешиться. Даже на расстоянии Эдгару было видно, что прибывшие вымокли до нитки. Доктор стянул пробковый шлем и сунул его под мышку. Потом глянул наверх и увидел настройщика.

– Доброе утро, мистер Дрейк! – крикнул он. – Спуститесь, пожалуйста! Я хочу познакомить вас кое с кем.

Эдгар встал и спустился на поляну. Когда он подошел к прибывшим, мальчишки уже увели пони прочь, Кэррол отряхивал перчатки. На нем была куртка для верховой езды и заляпанные грязью краги. В губах тлела мокрая сигара. Лицо у доктора было усталое и красное.

– Надеюсь, вы успешно пережили мое отсутствие?

– Да, доктор, спасибо. Пошел дождь. Я еще немного поработал с фортепиано. Я думаю, оно окончательно настроено.