Наступление

— Господа, в настоящий момент мы поставлены перед самым серьезным испытанием и проверкой нашей политической зрелости. Я хочу сообщить вам очень важную новость. Вопрос теперь стоит так: быть ли нам завтра свободными людьми, почитаемыми и уважаемыми гражданами, какими мы были еще недавно, или остаться униженными и притесняемыми. Об этом мы должны молить бога, чтобы он прежде всего дал нам жизнь и здоровье и больше веры в дело, которое до нас начали патриоты тыла, у кого любовь к отечеству еще не угасла и у кого еще есть силы и мужество думать и о нас. Перехожу непосредственно к делу. Без ведома и в отсутствие коммунистов в совет министров внесено и одобрено специальное постановление о нас, военных. В силу этого исторического и спасительного постановления все наши прошлые дела нам прощаются. Автоматически прекращаются любые преследования всех офицеров, сержантов и солдат, задержанных до этого момента следственными комиссиями, если они пожелают пойти на фронт. Вам ясно, господа? — повысил голос Додев. — Кто из вас желает, чтобы его третировали, как раба?

Додева слушали, онемев от неожиданности. А он продолжал все тем же торжественно-патетическим тоном:

— Но я получил указания свыше относительно того, чтобы и мы здесь внесли наш скромный вклад в общее дело. Я только что вас предупредил, что все это делается без ведома коммунистов. Естественно, надо ожидать, что они будут сопротивляться. И теперь наша очередь показать им, что они должны поджать хвост и считаться с нашей силой и с нашими возможностями, что они в большой степени зависят от нас. В связи с этим я выработал небольшой план и во имя его исполнения призываю вас быть готовыми пойти на жертвы. Прошу иметь в виду, что моя просьба — одновременно и приказ вышестоящих органов в армии.

Майор Пеев глубоко вздохнул, вытер вспотевшее лицо, провел пальцами по плешивому темени и неспокойно прокашлялся. Додев смерил его сердитым взглядом и продолжал:

— От нас требуется только одно — не поддаваться на коммунистические уловки, с достоинством и честью повернуться к коммунистам спиной и сказать, что нас до сих пор достаточно унижали. Разрешите мне, как вашему командиру, как более старшему по чину офицеру, еще раз заверить вас в том, что они никогда не станут нам доверять. Они будут использовать нас до тех пор, пока будут в нас нуждаться, а затем дадут нам под зад коленом. Повторяю: сейчас идет проверка нашей политической зрелости.

— Позвольте доложить, господин полковник? — смущенно спросил майор Леев.

— Один момент. — Додев сделал ему знак рукой. — Я говорил о своем плане. Что требуется от нас? Только две вещи, господа. Во-первых, необходимо отобрать у солдат патроны, взять под нашу усиленную охрану остальные боеприпасы. Из числа надежных и проверенных солдат и сержантов надо создать в каждом батальоне по одному карательному отряду. И во-вторых, если солдаты пожелают пойти без приказа в Болгарию, не мешать им, а, напротив, молчаливо соглашаться с их желанием и плыть по течению. Тогда ни у кого не будет оснований обвинить вас в бездеятельности.

— Господин полковник, а вдруг придет какой-нибудь приказ из дивизии? — спросил майор Милчев.

— Какой приказ? — Додев уже стал нервничать.

— Ну хотя бы в связи с тем, о чем вы нам сказали, А вдруг там будут против?

— О дивизии не беспокойтесь, перед ними стоит другая задача, тоже связанная с нашим общим и патриотическим делом. Для сведения, там полная ясность.

— Господин полковник, — начал твердо и самоуверенно майор Пеев, — хорошо если бы и у нас была полная ясность. Я не хочу быть подлецом ни по отношению к вам, ни по отношению к должности, которую занимаю в настоящее время в армии. Один раз я уже натерпелся страху, испытал унижение и, прямо вам скажу, ни за что не хотел бы, чтобы все повторилось. В сентябре вы нас бросили, поручик Игнатов сбежал, но в Лозене на площади ему размозжили голову.

— Он погиб как герой, и скоро мы ему поставим памятник.

— Мне не нужна его слава.

Додев застыл на месте, словно окаменел. На его морщинистом лице не дрогнул ни один мускул. Но это продолжалось недолго. Он глубоко вздохнул, привстал со стула и, сощурившись, обвел взглядом присутствующих.

— Хочешь меня предать? Пожалуйста! Но когда они поставят тебя к стенке, а это рано или поздно произойдет, не забудь, что я тебе предлагал. Помните, что я думал только о вашем благе, — закончил он, тяжело дыша.

— Красивыми сказками и голыми обещаниями я уже сыт по горло, господин полковник, и как раз эти ваши заботы о моем будущем меня больше всего и пугают.

Додев снова опустился на стул, подпер обвисшую щеку ладонью и глубоко вздохнул.

— И без тебя обойдемся! — сказал он. — Не хочу тебя запугивать, но знай, что каждый родоотступник ответит за свои дела. — Он кивнул головой и с трудом поднялся со своего места.

* * *

Вот уже несколько дней подряд около девяти часов утра Пени и Кутула исчезали из роты. Вначале на это никто не обращал внимания, но потом фельдфебель Лило заметил их регулярные отлучки в одно и то же время и доложил об этом Слановскому.