Настырный

— Я его малость пристукнул. Связать бы надо и кому-нибудь остаться постеречь. Очухается, не дай бог, крик подымет! — Он обернулся ко мне: — Может, ты останешься?

— Нет, я с вами.

— Тогда ты, Беки, — Ахмед тронул за плечо коренастого. — А Курбан и Вели — с нами.

— Ты что? — запротестовал Беки. — Сам-то небось не остаешься.

— Ну, хватит торговаться, — разозлился Ахмед, — нашли время судить да рядить!

И он пошел впереди, держась в нескольких шагах от нас. Мы долго пробирались по сухому, поросшему кустарником арыку. Наконец Ахмед остановился, дождался нас и сказал строго, как говорят непослушным детям:

— Здесь перелезать будем. Только вот что, раньше времени возню не затевать. Я сам скажу, когда действовать.

Я оглядел стену. Высокая да еще ров вдоль нее прорыт, даже на цыпочках во двор не заглянешь. Что там внутри? Ветки деревьев время от времени озаряются светом, значит, горит очаг. Слышатся отрывистые голоса. Подул ветерок, со двора пахнуло навозом, где-то рядом хлев…

— А ну, пригнись, — Ахмед хлопнул меня по плечу.

Я еще не успел распрямиться, а его кованый сапог уже нетерпеливо ерзал по моему плечу — давай повыше! Вот человек — залез на плечи да еще каблуком наподдает, словно упрямому ишаку…

Ахмед взобрался на стену. Слава богу, тяжел же парень. Но куда он делся? Наверху не видно. Спрыгнул, услышали бы… Вроде все тихо.

Недолго думая, я тоже вскарабкался на стену. За мной влезли Вели и Курбан. Ага, здесь навес. Как раз вровень со стеной. Ахмед дополз уже до самого края. Правильно. Тут, за деревьями, нас никто не увидит. Только бы шум не поднять…

Я подполз к Ахмеду, лег рядом. Внизу никого не видно, но огонь в очаге не погашен. Неподалеку от него большое старое дерево, под ним деревянный топчан, застеленный цветастыми кошмами. Над топчаном на ветке горит лампа, подушки смяты — здесь только что сидели люди. А, вон в углу лежат двое…

С веранды послышался громкий хохот. Ахмед толкнул меня, потянул за руку.

— Давай поближе, отсюда не видно.

Я вытянул шею, и моему взгляду открылась веранда. Люди. Сидят кучками по четыре человека — значит, возле мисок, ужинают.

Я свесил голову, внимательно оглядел двор.

— Где ж они могут быть, Сапар с Нуматом?

Ахмед отвернулся, сделал вид, что не слышит.

Мы лежали рядком, свесив вниз головы. Со стороны глядеть — точь-в-точь мальчишки ждут веселого зрелища. Ну, кому как, а нам тут веселья не видать. До чего ж глупая затея: выкрасть пленников — не знаем, где они заперты, отбить — ни людей у нас, ни оружия. Дождаться, пока заснут, врасплох напасть — тоже мало надежды. Если Якуб здесь, наверняка он велел Осман-баю часовых выставить. Теперь у них всем, конечно, Якуб заправляет. Завтра на сходке, когда будем решаться судьба Сапара, Осман-бай будет повторять то, что скажет ему Якуб. Нумата он посоветовал взять, это уж точно.

Значит так, Якуб? Ушел от смерти и теперь сидишь среди единомышленников, даешь мудрые советы? Истине оправдания! Никогда не прощу себе, что поверил врагу! Ничего, теперь буду умнее.

Больше я не стану спорить с тобой, Якуб, не буду ни слушать, ни опровергать тебя. Нам не о чем больше говорить. Покажись ты сейчас, я выхватил бы у Ахмеда наган.

Какой-то человек спустился с веранды, присел возле очага на корточки, взял чайники, ушел.

— Вот черти, — проворчал Ахмед, — улягутся они когда-нибудь?

— А если б и улеглись. Мы же все равно не знаем, где Нумат с Сапаром.

Ахмед сердито заерзал по крыше.

— Ничего, пусть только спать лягут. Остальное уж как-нибудь…

Прошло уже порядочно времени, вполне можно напиться чаю. А свет на веранде все не гас, голоса не затихали…

Во двор спустились трое. Впереди Осман-бай. Лица отсюда не видно, но я его сразу узнал: сложением он пожиже других, да и держится важно, словно на коне сидит.

Позади Осман-бая я без труда различил Мурад-бая. Он намного крупнее, осанистей, но перед Осман-баем, как слуга, голову гнет…

А кто ж с ними третий? Якуб? Нет. Якуб не такой…

Лежавшие на топчане, завидев Осман-бая, встали. Ага, это нукеры. Осман-бай присел на край топчана, сказал что-то. Нукеры повернулись, пошли. Сюда идут, к навесу. Может, бай велел им осмотреть все вокруг? Нет, не доходя несколько шагов, они повернули и пошли к маленькому домику в глубине сада. Послышалось щелканье замка, и грубый голос выкрикнул: «А ну подымайся! Выходи!»

Обратно они шли втроем. Правда, третий не шел, его волокли под руки. Ноги тащились по земле, непокрытая голова беспомощно болталась.

Дотащив пленника до Осман-бая, нукеры отпустили его. Он покачнулся, но устоял. Все молчали. Казалось, собравшихся интересует только одно — упадет этот человек или нет. Им надо было, чтобы он упал. А он чувствовал это, он не хотел падать перед ними. Качнулся, словно ища опоры, оперся о собственную коленку, снова покачнулся и снова устоял.

— Ну, Нумат-хан, что скажешь? — с многозначительной усмешкой произнес Осман-бай.

— Ладно… — сквозь зубы процедил Ахмед, ловчее пристраивая наган. — Пусть он его только тронет…