Nathan Bedford Forrest

Однако желанная цель консерваторов требовала оправдания уродливых средств, которые, очевидно, стали отталкивать все больше и больше людей с более высокими взглядами, и на то были веские причины. В Южной Каролине, хотя Клан был организован всего в дюжине округов, на его счету убийства двух законодателей штата - белого и черного. За три месяца до выборов в Арканзасе было совершено более 200 убийств, не говоря уже о других актах насилия, причем практически все они были направлены против республиканцев. За три месяца до выборов в Джорджии Бюро свободных людей насчитало тридцать одно убийство, сорок три расстрела, пять ножевых ранений, пятьдесят пять избиений и восемь случаев порки плетьми по 300 и более ударов. В более позднем отчете Конгресса политический беспредел в Луизиане за шесть месяцев до выборов будет разбит на 1081 убийство, 135 расстрелов и 507 других преступлений. Многие, если не большинство, из этих преступлений в масштабах Юга в конечном итоге были приписаны Клану или родственным ему организациям.1

В транссисисипских штатах - Луизиане, Арканзасе и Техасе - Клан практически прекратил свое существование после 1868 года, а в Теннесси и Джорджии, где консерваторы, похоже, вернули себе контроль над электоратом, если еще не над палатами представителей штатов, более благоразумные демократы - такие, как Гордон в Джорджии и Джон К. Браун в Теннесси - вышли из организации; тем не менее, она продолжала периодически вести порочную деятельность в обоих штатах. Виргиния, похоже, была "выкуплена" консерваторами без помощи Клана, но в Алабаме, Миссисипи, Южной Каролине и Северной Каролине он будет активно действовать еще долгие годы.

После 1868 года деятельность Клана стала более разрозненной, но и более жестокой. Злобность, хотя и была эффективна в политическом плане, вряд ли способствовала экономическому возрождению, в котором в то время нуждался Юг. Консервативные политики региона, как правило, выступали против ковровых мешков и одновременно умоляли северный капитал и северных иммигрантов покупать или обрабатывать земли, на которых белое мужское население Юга либо не могло работать, либо, как Форрест сказал генералу Смиту в феврале 1868 года, не хотело. Облачившись в одежды Клана из заботы об экономическом положении Юга, он теперь, несомненно, чувствовал, что его толкает в противоположном направлении та же забота: насилие Клана вредило строительству его железной дороги. В начале 1869 года он был очень занят этим бизнесом.

3 марта Форрест выступил с речью перед Торговой палатой Мемфиса на северном конце предлагаемой им линии, отметив, что купцы таких городов, как Мобил, Сент-Луис, Луисвилл и Цинциннати, борются за сельскохозяйственные и минеральные богатства внутренних районов Миссисипи и Алабамы; газета Avalanche цитировала его слова о том, что желание "добиться успеха Мемфиса" заставило его "вложить... все деньги, которые он имел, в дорогу, которую он представлял, а также еще многое другое....". Пять дней спустя он взял большую делегацию из Мемфиса на железнодорожный съезд в Сельме, на южном конце своей линии, сказав собравшимся там, что ему нужно "собрать немного денег.... от 10 000 до 20 000 долларов, чтобы компания могла продолжать работу"; он намекнул, что перспективы капитала были блестящими, потому что "плантаторы и другие не смогут больше покупать негров и будут вынуждены инвестировать в железные дороги и другие усовершенствования".2