Обыгрывание какого-нибудь карманного фонарика, непрерывно горящего неделями (рассказ Немцова "Тень под землей"), создавало впечатление, будто самая фантастическая задача изобретателей - разработка разных сверхъемких батареек. Случайная находка на свалке какой-нибудь пуговицы из случайно полученной в артели необыкновенной пластмассы ("Осколок Солнца") рисовалась чуть ли не магистральным путем научного поиска. "Ближние" фантасты просто не задумывались над тем, например, о чем писал позднее Савченко в повести "Черные звезды": "Нет, это открытие не имеет никакого отношения к его величеству Случаю: оно было трудным, было выстрадано, и оно будет надолго".[258]
Нехватка больших идей, подмеченная А.Беляевым в романах 30-х годов, в 40-50-е разрослась в мировоззренческий изъян. Сворачивая на боковые тропки случая, чуть ли не курьеза, мысль писателя скользила мимо того главного, что определяло воздействие науки и техники на человека и общество. Неспособность перейти на новый уровень знания обрывала в конце концов нерв между научно-технической и социальной тематикой, т.е. обедняла научную фантастику и художественно.
Сапарин рассказывает о необыкновенном синтетическом веществе Если набрать это вещество на кончик трубки, как пену при пускании мыльных пузырей, и вдувать легкий газ, получится воздушный шар с удивительной легкой и прочной оболочкой. Какие замечательные материалы может дать химия полимеров! Вот, собственно, единственная мысль рассказа "Летун".[259]
И чтобы фабула не выглядела в самом деле мыльным пузырем, автор наскоро придумал приключения с милицией, следствием и т.п.Герои Немцова изобретают аппарат, просвечивающий Землю, стены и т.п. На экране видны скрытые в глубине металлические предметы. Несколько недоразумений в связи с чудесными видениями - и сюжет исчерпан. "Мне не удалось добиться, чтобы радиолуч проникал глубоко в Землю",[260]
- меланхолически заключает изобретатель. Писатель побоялся подарить героям полную удачу - ведь радиоволны действительно не проникают глубоко в землю...Здесь мы сталкиваемая с характерной для "ближней" фантастики сюжетно-психологической фигурой: произведение нередко строилось как своего рода
Открыв рассказ Охотникова "Электрические снаряды", ожидаешь, что речь пойдет о новом оружии. В самом деле, аспирантка Ленинградского политехнического института сообщает нашему командованию, что ее установка засекла полет немецких снарядов, несущих мощный электрический заряд. А в конце рассказа генерал-артиллерист объясняет: то были самые обыкновенные снаряды, только сильно наэлектризованные трением о воздух. Трудно понять, что же хотел сказать автор: что существует статическое электричество (это известно из школьного учебника) или что ничего нового уже не может быть под Луной?
Большая тайна неведомого превращалась в заурядный ребус. Вырабатывался прием дефантастизации. В рассказе он более выпукл. Но и романы Немцова (тот же "Последний полустанок") построены на подобных "разоблачениях": загадок космоса, романтики ракетоплавания и вообще неведомого как такового. Разновидность дефантастизации - прием
Позабыты оказались истинные научно-фантастические приемы - парадоксы. Те, например, что в свое время разрабатывал К.Циолковский (если допустить то-то, то может получиться следующее). "Ближние" фантасты чурались парадоксов: в них им виделись не живые противоречия ищущей мысли, а чуть ли не злонамеренные лженаучные заблуждения.
Искусственное расщепление древа науки на прикладные элементы порождало и элементарные литературные решения. Писатель был озабочен главным образом тем, чтобы половчее нанизать популярные объяснения и описания на приключенческий стержень. Широкое поле научного поиска пропадало как цель именно романа - жанра, охватывающего жизнь наиболее широко и целостно. Не случайно основным жанром "ближних" фантастов был научно-популярный очерк, с помощью приключенческих приемов (и антиприемов) беллетризуемый в рассказ. Из таких рассказо-очерков механически собирались более крупные постройки. Эти "блочные" романы были рыхлы, им не хватало сквозной объединяющей мысли.