Научная фантастика - особый род искусства

Может быть, автор не согласен со своим героем? Может быть, это только для Багрецова "Земля - центр Вселенной. Вокруг Земли кружится и Солнце и все планеты" (с.444)? Но ведь единственный окрыленный призыв: "Покажите нам захватывающие картины будущего... Раскройте тайны Галактики!" (с.111), вложен в уста отъявленного негодяя. Ну, а уж коли жизнь все-таки вынудила Немцова оторвать "Унион" от Земли, пусть он хотя бы делом занимается в этом космосе. И писатель поручает исследовательской лаборатории, стоящей миллионы и миллионы, заряжать в космическом пространстве... колхозные аккумуляторы. Хорошо писали об этом Ильф и Петров: "головотяпство со взломом".

В обоснование этого практицизма автор изобрел для своих героев философию неизбежности. Когда Багрецова спрашивают, не влечет ли его в космос и романтика, он с жаром принимается доказывать, что ничего такого нет, что надо же кому-то работать и "в пустоте, в самой отвратительной среде" (с.445). Спускается же, мол, шахтер в шахту, хотя сидеть, скажем, за рулем трактора, на свежем воздухе не в пример приятней. Багрецову и невдомек, что шахтер рискует заболеть силикозом, потому что любит свое дело. И, между прочим, потому и отдает больше, чем тот, кто полез бы в "отвратительную среду" без романтического водушевления своей профессией. Устами инфантильно-положительных багрецовых писатель, по сути, развенчал высший смысл того самого рядового труда, который сам же так шумно защищал. Ведь практицизм, понуждаемый унылой неизбежностью, неспособен быть чем-либо иным, кроме бесплодного делячества.

5

В духе Немцова оценивал научную фантастику критик С.Иванов. Он усматривал, например, достоинство книг Охотникова "В мире исканий" (1949) и "Дороги вглубь", (1950) не в том, что они открывали романтику фантастического - близкого, а в том, что якобы отвращали от дальнего воображения: "Автору чужды космические дали и сверхъестественные изобретения... местом действия служит простая исследовательская лаборатория, мысли и действия героев направлены на изобретение практических вещей... завтра войдущих в практический обиход".[246]

Эта похвала писана, казалось, духовным собратом Иванова из повести Яна Ларри "Страна счастливых": "Нечего на звезды смотреть, на Земле работы много...".

К счастью, эти литературные директивы не распространились на конструкторов "Востоков" и "Союзов". Но декретирование принципа "ближних" фантастов - Немцова, Сытина, Сапарина, Охотникова - несомненно затормозило развитие советского научно-фантастического романа.

Вот как переделывал Казанцев свой роман "Мол "Северный"" в "Полярную мечту". В первом автор писал об отеплении приарктического района с помощью искусственного мола. Гигантская ледяная дамба должна была отгородить прибрежье от холодных вод Ледовитого океана. Критика с цифрами в руках, словно речь шла об инженерном расчете, а не о художественном произведении, доказала, что это не достигнет цели: природного тепла не хватит.[247] Во втором варианте писатель, выправляя дело, погрузил в океан ядерное солнце. Атомная "печка" должна была пополнить недостачу природного тепла.

Цифры приблизились к реальным, а мечта реальней не стала. Ведь по арифметической логике вроде бы рановато было тратить драгоценное ядерное топливо на разогрев Арктического бассейна. А главное, - к чему бы это повело?

В повести "Черные звезды" (1960) В.Савченко, касаясь возможности искусственно поднять температуру арктических вод, предупреждает о последствиях нарушения климатического равновесия. В связи с общим потеплением климата на земном шаре в первой половине нашего века угрожающе обмелел Каспий. Интенсивное же таянье арктических льдов может привести к затоплению густонаселенных районов. Проект Казанцева ничего этого не предусматривал (узость кругозора).

Непродуманность "практицизма" восполнялась эмоциями. Герои повести Сытина "Покорители вечных бурь" (1952) отстаивают оригинальный проект ветросиловой электростанции на аэростате. Высотная ветроустановка не зависела бы от капризов погоды у поверхности Земли. Можно посочувствовать энтузиастам, когда противники этого не понимают. Можно не придираться к тому, что Сытин не пошел дальше популяризации частной инженерной задачи. Но причем здесь "во имя будущего",[248] когда как раз для будущего энергия ветра мало перспективна? Причем здесь "научная идея, мечта, фантазия, если хотите! Но научная... научная" (93), когда ничего принципиально нового в науку стратосферная электростанция не вносила и вопрос был в ее рентабельности.