Наука и богословие. Введение

Привлекательность этой позиции в том, что она предоставляет науке полную свободу в описании «вторичных причин», не считая детали этого описания важными для понимания божественной деятельности. Таким образом, богословие оказывается неуязвимым для любых открытий науки, какими бы они ни были. Существуют, однако, две проблемы в отношении первопричины. Первая касается ее познаваемости. Ведь данная концепция не предоставляет никакого объяснения того, как все это работает. Действительно, ведь поиски «узла причинности» объявляются тщетными, граничащими почти с богохульством. Это делает данную идею похожей на религиозный догмат. При этом эта точка зрения совместима с любыми научными фактами и поэтому не имеет никакой способности интерпретировать эти факты. Возможно, проблема божественной деятельности просто неразрешима для человека (сравни: глава 3, «Редукционизм и холизм», подраздел «Непознаваемость»), но, как и в том случае, такое решение следует оставить в качестве последнего и обратиться к нему только после того, как все остальные варианты перепробованы и найдены неудовлетворительными.

Вторая сложность с первопричиной в том, что она делает Бога ответственным за все, что происходит, особенно заостряя тем самым проблему теодицеи. Обсуждаемая концепция возникла в традиции, которая хотела говорить о Боге как о Творце, всецело контролирующем творение, но в век Холокоста такая точка зрения может очень дорого обойтись богословию.

Философия процесса

У философии процесса свое представление о роли божественной деятельности. Бог — действительный участник каждого события. Он «снабжает» его данными обо всех прошлых событиях и «соблазняет», увлекая в желательном для себя направлении. Однако результат — то, что произойдет на самом деле, — формируется на следующем этапе — «фазе сращивания». Сила Бога — только сила убеждения. Уайтхед очень против того, что он считает классическим богословским описанием Мирового Тирана. В свою очередь он предлагает собственную концепцию Бога как «сострадающего, Того, Кто понимает», защитника, а не судью в мировом процессе.

О научных затруднениях по поводу соотнесения такого преимущественно событийного описания реальности с тем, что мы знаем о физическом мире, мы уже говорили (глава 3, «Редукционизм и холизм», подраздел Философия процесса). Здесь стоит упомянуть о богословских затруднениях. Может ли философия процесса предоставить настолько веские свидетельства божественной деятельности, чтобы они могли соответствовать теистическим запросам, то есть засвидетельствовать участие прямого божественного провидения в событиях истории? Может ли концепция «Защитника, адвоката реальности» считаться адекватной религиозному опыту молитвы или надежде на то, что в конце концов добро победит зло? Барбур был достаточно честен, чтобы признать, что «процессуальное богословие» не утверждает со всей очевидностью божественную победу над злом. Его надежда скорее опирается на то, что Бог помнит о прошлом, чем на то, что Он трансформирует несовершенное настоящее в совершенное эсхатологическое будущее.

Аналогии с человеческой деятельностью

Поскольку наша собственная деятельность нам хорошо знакома, то естественным было бы попробовать провести параллель между человеческой деятельностью и божественной. По этому поводу возникают две сложности. Во–первых, не понятно в целом, до каких пределов возможно применять конечный человеческий опыт, говоря о божественной бесконечности. Во–вторых, несмотря на то, что у нас есть непосредственный опыт нашей способности действовать, мы не знаем, каким образом это происходит. У нас нет — по крайней мере хоть сколько–нибудь общепринятого — понимания характера причинной связи, согласно которой осуществляются человеческие действия (глава 3). Таким образом, аналогии, проводимые в этом разделе, будут попыткой понять Неизвестность через неизвестное.

Воплощение

Самая прямая попытка подобного рода заключается в основном в том, чтобы уподобить Бога существу, воплощенному во вселенной в качестве Разума или Души мира. Тогда божественные действия будут уподоблены тому, как мы действуем в наших телах (вне зависимости от того, как это на самом деле происходит). Это описание не обязательно ограничивается пантеистической моделью (отождествляющей Бога и вселенную), поскольку оно также согласуется и с панэнтеизмом — утверждением, что Бог содержит в себе вселенную, но трансцендентен ей (то есть Бог хоть и заключает в себе мир, но превосходит его).