Наука мудрости

Жертвы, которые пришлось принести в ходе затяжных конфликтов обеим противоборствующим сторонам, — еще одно препятствие для соглашения. Предпринятые в прошлом действия и то, чем пришлось за них заплатить, увеличивают психологическую цену компромиссов, необходимых для успеха очередной попытки урегулирования. Снова оживают «рациональные» обоснования, которые позволяли сторонам оправдывать их прошлые жертвы и страдания, снова вспоминается неприятие предыдущих соглашений — и все это мешает принять нынешнее предложение, которое часто ничем не лучше, а может быть, и хуже того, что было возможно в прошлом.

Боевой клич непримиримых во всех его вариантах хорошо всем знаком: «Мы не можем предать память товарищей, отдавших жизнь за наше дело»; «Бог (или история) на нашей стороне»; «Наступит день, когда остальной мир очнется и признает правоту наших целей»; «Мы не можем иметь с ними дела, потому что не можем им доверять»; «Наша решимость сильнее, потому что сила в правде». Эти призывы и угрозы в адрес тех, кто им не внемлет, увеличивают шансы сохранения тупика, даже если обстоятельства благоприятствуют урегулированию или безрассудность дальнейшей борьбы становится очевидней.

Попытки сторон в ходе затяжных конфликтов избавиться от когнитивного диссонанса не ведут, как видим, ни к чему хорошему, но есть все же одно оптимистическое соображение. После того как договоренность уже достигнута, свойство людей рационально оправдывать свои прошлые действия (см. четвертую главу) может сыграть конструктивную роль, особенно если договоренность была достигнута без внешнего давления, если ради нее были принесены жертвы и была предпринята попытка отстоять ее публично. В этих условиях противоборствующие стороны испытывают необходимость найти и преувеличить положительные аспекты урегулирования, минимизировать или игнорировать отрицательные стороны. И это происходит, даже если (может быть, особенно если) соглашение вынудило обе стороны пойти на уступки, которые они клялись никогда не делать****.

Реактивное обесценивание, неприятие потери и нежелание обмениваться уступками

Те, кто пережил самые холодные дни холодной войны, могут вспомнить, что многие американцы тогда верили, что если русские выдвигают какое-либо предложение (скажем, по контролю за вооружениями), оно благоприятно для них (разумное допущение) и абсолютно неблагоприятно для американцев (менее разумное допущение)*****. Десятилетия спустя, когда оптимизм «арабской весны» 2011 года уступил место хаосу борьбы за власть разных политических группировок, египетский политолог Моатаз Абдель-Фаттах так резюмировал причину невозможности заставить все эти группы преодолеть различия и объединиться вокруг общих принципов управления страной: «Все пытаются понять, чего хочет другая сторона, чтобы потом выступить и потребовать абсолютно противоположного» [6].

Эти исторические ситуации напоминают об одном досадном препятствии к согласию: часто, когда предложения по урегулированию перестают быть гипотетическими вариантами и выносятся на обсуждение, их оценка меняется в худшую сторону. Обесценивание особенно наглядно, когда предложение выносится представителями противной стороны. Но это может случиться и тогда, когда его источником является кто-то, кто является не собственно противником, а просто стороной, призывающей к взаимным компромиссам.

Красноречивая демонстрация подобного реактивного обесценивания была получена в исследовании, проведенном в Стэнфордском университете в начале 1990-х годов, когда борьба с режимом апартеида в ЮАР приближалась к финалу. В ту пору студенты и преподаватели Стэнфорда активно выражали требования к университету отказаться от ценных бумаг компаний, которые занимались коммерческой деятельностью в ЮАР. Стэнфорд в конце концов принял план так называемой «частичной ликвидации активов», который не во всем отвечал этим требованиям. По этому вопросу Ли и его помощники опросили студентов Стэнфорда [7]. Первый опрос был проведен перед тем, как администрация объявила об утверждении плана, и опрашивающие знали, какой план будет принят, но для студентов он еще был лишь одной из нескольких возможностей. Второй опрос проведен после объявления. Для сравнения одновременно было замерено мнение студентов об альтернативном плане, предлагавшем увеличить инвестиции университета в компании, которые уже ушли из ЮАР.

Результаты были однозначны. До объявления решения все варианты возможных планов, которые могли быть приняты университетом, оценивались менее благоприятно, чем альтернативный план. Но когда университет объявил о принятии «частичного» плана, его оценка резко упала, а оценка альтернативного плана повысилась.