Навеки связанные (СИ)

Однако Нуала слишком мало знала о том, что происходит за дверьми спальни возлюбленных, когда на них не устремлены сотни взглядов, поэтому для нее было неприятным и жестоким открытием узнать, что страсть может проявляться в подобных жестоких и грубых формах.

Фейри всегда видела свое первое соитие с будущим супругом, как нечто прекрасное, интимное, полное ласковых и взаимных чувств. Она и представить не могла, что в движениях ее брата не будет и намека на любовь и нежность, только похоть и безумное, почти животное, желание насильно обладать ею.

Все то, что происходило сейчас, напоминало принцессе гротеск, черную пародию на все ее мечты и представления о любовных соитиях двух эльфов, испытывающих друг к другу нежные чувства.

Тем временем Нуада, весь дрожа от предвкушения, непослушными пальцами развязал последние петли шнуровки корсета, открыв своему взору самое прекрасное и желанное тело на свете. Медленными движениями стянув платье вниз, наслаждаясь каждой, даже самой незаметной реакцией сестры, Нуада с хищной улыбкой замер над Нуалой, которая лежала, закрыв глаза, стараясь хоть как-то абстрагироваться от происходящего, не обещавшего ничего, кроме боли и опустошения.

Проведя длинными бледными пальцами по сокрытой от него тонкой шелковой сорочкой коже, Нуада с нескрываемым восхищением и желанием посмотрел на беззащитную и напуганную сестру, которая теперь даже не пыталась сопротивляться, прекрасно понимая, что ничего не сможет сделать закаленному в боях, сильному и быстрому воину.

Хищно усмехнувшись, эльф провел обеими руками по ногам Нуалы, поднимая ткань сорочки, оголяя сантиметр за сантиметром бледную и нежную кожу, что была покрыта множеством мурашек. Не желая долго возиться с предметом гардероба, Нуада резко разорвал шелковую ткань, заставив сестру громко, против воли, всхлипнуть и попытаться прикрыть небольшую высокую грудь и свести ноги. Увидев это, эльф лишь усмехнулся, обнажив свои белые зубы в подобии оскала.

— Глупо, Нуала… Это тебе ничего не даст… Ты и сама это понимаешь, — проведя ладонью вдоль ключицы, тихо проговорил Нуада, в следующую секунду впившись зубами в алебастровую кожу, заставив фейри вскрикнуть от неожиданности и боли.

Нуала почувствовала, как по груди скатывается золотистая капля крови, оставляющая за собой заметную дорожку. Эльф, подняв свой хищный и опасный взгляд, с довольной ухмылкой посмотрел на сестру: на губах его виднелись кровавые подтеки, как и на фарфоровой шеи, однако Нуада не обращал на это ровным счетом никакого внимания.

Облизнув испачканные черные губы, король с наслаждением провел бледной ладонью по холодной коже Нуалы, ощущая, как бешено бьется под его прикосновениями ее сердце, как сильно вздымается упругая и красивая грудь.

Лишь секунды помедлив, Нуада припал губами к груди сестры, целуя, кусая ее, оставляя на нежной алебастровой коже собственные метки. Нуала, ощущая эти болезненные и неприятные прикосновения, лишь сильнее закрыла глаза, отведя взгляд в сторону, желая, чтобы брат уже наконец-то совершил то, что хочет и ушел, оставил ее наедине с болью и позором.

Принцесса чувствовала, как порхает язык брата по ее груди, очерчивая темно-молочные контуры, как не больно, но ощутимо он кусает напряженные вершины, вынуждая самого себя глубоко и рвано дышать от ощущений, что заполняли собой его сознание. Это было безумно, неправильно, нестерпимо — Нуале казалось, что она готова потерять сознание, умереть прямо на этом самом ложе, под сильным телом брата, который продолжал оставлять болезненные поцелуи-укусы на каждом сантиметре фарфоровой кожи сестры, вынуждая ее извиваться, дергаться, вздрагивать.

Нуада же, немного отстранившись от тела сестры и приподнявшись на локтях, с нескрываемым довольством и некоторой гордостью посмотрел на все те шрамы, порезы и раны, что покрывали бледную кожу принцессы, лишая ее безупречности и идеальности.

Однако эльфа эти следы вовсе не смущали, наоборот, Нуада был в восторге от них, ведь все они служил напоминанием того, что он с Нуалой — единое целое. Поэтому король, довольно усмехнувшись, припал черными губами к самому заметному шраму, проводя по нему сухим языком, вызывая в теле сестры волны неконтролируемой дрожи.

Нуала не знала, сколько это длилось: мысли в безумном вихре кружились в голове. Принцесса больше не плакала, не дергалась и не извивалась, пытаясь сбросить с себя сильное тело брата, лишь изредка вздрагивала от особо ощутимых и болезненных укусов и грубых движений губ Нуады.

Эльф же, чувствуя, как волны неконтролируемого возбуждения разлились по всему телу, кучно собравшись внизу живота, заставив его зажмуриться и с силой прикусить собственные губы, потянулся к завязкам черных штанов и резкими и грубыми движениями дернул за них, едва не оборвав.

Высвободив напряженную плоть, Нуада непроизвольно дернулся вперед, касаясь ею нежной кожи бедер сестры, вынуждая Нуалу громко и отрывисто вдохнуть воздух через плотно сжатые зубы и с силой смять молочные простыни бледными ладонями.