Навеки связанные (СИ)

— Ты прекрасна… Нуала, — сипло проговорил Нуада, чувствуя, как катастрофически не хватает воздуха. — И принадлежишь ты лишь мне… Запомни это раз и навсегда, — сказал Нуада и, припав к искусанным в кровь губам сестры, резким и грубым движением развел ее стройные ноги, почти до основания ворвавшись в девичье лоно, заставив несколько золотистых капель скатиться по алебастровой коже бедра и упасть на молочные простыни, которые поглотили их, впитав в нежную шелковую ткань.

Вмиг мужской низкий стон, похожий на рык хищного зверя, и пронзительный женский крик боли и отчаяния слились воедино и на доли секунды окутали собой покои, отражаясь от стен. Нуада, почувствовав, как из глаз брызнули слезы, посмотрел на сестру, которая лежала под ним, с силой сжимая ладонями ткань и сдерживая готовый вырваться надрывный плач: Нуале было неприятно, больно и дискомфортно от ощущения наполнявшей ее внутри горячей и большой плоти.

Однако, как оказалось, худшее началось только тогда, когда Нуада, совладав с собственными эмоциями и ощущениями, начал медленно, но глубоко входить в тело сестры, вынуждая ее с каждым новым толчком сильнее впиваться зубами в собственные губы, удерживая предательские болезненные стоны, готовые в любую секунду сорваться с уст.

Нуада же ускорил движения, сильнее и грубее врываясь в девичье лоно. Это было до безумия восхитительно и непередаваемо, чувствовать ее, сливаться с ней в единое целое, ощущать, как учащается дыхание сестры, как вздымается грудь фейри.

Хрипло и тяжело дыша, Нуада с животной страстью припал к раскрасневшимся устам, целуя, кусая, проводя по ним языком и слизывая образовавшиеся цвета золотистой охры капли крови. Спускаясь ниже черными губами, по подбородку, по шее, эльф остановился на царапине, нанесенной принцем Акэлом, и, не сдержав грустной усмешки, поцеловал ее, нежно и медленно проведя языком.

Нуала лишь глубоко вздохнула и, открыв застланные слезной пеленой глаза, посмотрела на брата, взглядом умоляя прекратить это, остановиться. Однако ее немая просьба лишь сильнее раззадорила Нуаду, заставив его с новой силой начать двигаться в принцессе, до основания входя в нежное алебастровое тело, вдавливая его в кровать, которая от грубых и резких движений заметно ударялась об стенку.

Нуада, сильнее сжав бледные бедра сестры, приподнял их, вынуждая Нуалу скрестить ноги за его спиной, увеличивая тем самым ощущения от запретного и сладостного соития. Чувствуя приближение разрядки, эльф, не сдерживая громких и хриплых стонов, с каждым толчком входил все глубже и глубже в тело принцессы, почти рывками дергая ее на себя, вынуждая прогибаться, изо всех сил пытаясь подстроиться под безумный и бешеный ритм брата.

Нуала не могла сдержать подобный напор брата, а потому из последних сил старалась двигать бледными бедрами навстречу резким и грубым движениям Нуады, вынуждавшим ее чуть ли не хныкать от унижения и боли.

«Создатель, я полюбила монстра! Прости меня, умоляю прости!» — раз за разом проносилась мысль в голове Нуалы, заставляя ее в бессилии закрывать глаза, пытаясь абстрагироваться от нелицеприятной и жестокой действительности, чтобы не видеть полного наслаждения и экстаза взгляда брата, не слышать его низких животных стонов, предвещающих наступление пика удовольствия. Эльф же, сделав несколько особо ощутимых и сильных толчков, будто в порыве безумия сжал ладонью алебастровую шею сестры, излившись в ее лоно.

Нуала, осознав, что все закончилось, лишь обреченно вздохнула, ощущая несильную, но ощутимую хватку брата на своей шее и вес его тела, что в бессилии упало на нее. Нуада, глубоко и рвано дыша, смотрел затуманенным взглядом на лежащую под ним сестру: пары безумия все еще витали в его разуме, не позволяя до конца осознавать, что же все-таки произошло.

Приведя в порядок бешеное и хаотичное дыхание, Нуада громко сглотнул, ощущая нестерпимую сухость во рту, и медленно встал с измятых покрывал. Поправляя на себе одежду, эльф не сводил взора своих янтарных безумных глаз с сестры, которая лежала, свернувшись, на постели, обхватив себя за плечи и едва заметно дрожа всем своим хрупким бледным телом.

Однако сердце Нуады не дрогнуло, а затуманенный взгляд не прояснился. Эльф недолго стоял на одном месте, скользя взором по каждому сантиметру тела сестры, которое в эту минуту казалось еще меньше и хрупче, нежели когда-либо. Непроизвольно цокнув языком, Нуада медленно подошел к кровати, подняв с пола измятое письмо, встал рядом с Нуалой, которая, ощутив близость брата, даже не дрогнула, не попыталась отодвинуться — лишь сильнее обхватила себя за острые плечи.

Эльф провел по ее волосам и холодной алебастровой руке ладонью. Это было подобно успокаивающему жесту, однако после случившегося такое прикосновения казалось Нуале больнее и резче любого, даже самого сильного удара жестокого палача.