Navsegda

Почти всё сделано, — говорит Сьюзен. — Надеюсь, Анна не сидит на диете. Я

приготовила все блюда нашего округа.

Звенит звонок, и я иду открывать дверь. На Анне белое платье и черный кардиган.

В одной руке она держит бутылку вина, в другой — сумочку. Мы часто разговариваем с

ней по телефону, но от встречи лицом к лицу сердце наполняется радостью. Она — часть

моей жизни, которую я хочу вернуть.

Анна обнимает меня, и я чувствую аромат ее духов. Он напоминает мне о времени,

когда мы ходили в бары, и пока я стояла в уголке с коктейлем, Анна была центром

внимания. Напоминает мне о наших субботних похмельях и поздних завтраках. О

незамужней жизни. Жизни, которую я любила до того, как узнала, что есть нечто лучшее.

Я так давно не чувствовала запаха Бена, что уже позабыла его аромат. Нет, я бы его

сразу же узнала, а вот описать не могу, вспомнить не могу. Я знала, что так и будет. Я

боялась этого. Но сейчас, когда это уже случилось, всё не так уж и плохо. Плохо. Но не

настолько, как я боялась.

— Ты замечательно выглядишь, — говорит Анна, мгновенно поднимая мне этим

настроение.

— Спасибо! Ты тоже! — Мне не нравится, что наш разговор звучит как-то

формально. Мы — лучшие подруги, а лучшие подруги так не говорят.

Мы проходим в кухню, и Анна обнимает Сьюзен.

— Чем мне вам помочь? — спрашивает подруга, и Сьюзен отмахивается.

121

— Вы, девочки, такие вежливые и воспитанные. Садись. Хочешь чего-нибудь

выпить?

— Позвольте мне хотя бы бокалы достать, — говорит Анна и начинает их искать.

— В верхнем шкафчике над посудомойкой, — подсказывает Сьюзен, не отвлекаясь

от готовки.

Анна достает три бокала и наливает в них вино.

Только минут через пять мы начинаем общаться свободно и в похожей на себя

манере. Я думаю о том, как это странно — я пробыла вдали от Анны всего несколько

недель, а уже чувствую какое-то отчуждение. А потом понимаю, что мы пробыли вдали

друг от друга не эти несколько недель. Что я отдалилась от нее сразу после смерти Бена. Я

умерла вместе с ним. Или мы отдалились друг от друга еще раньше? Может быть, после

встречи с Беном я уже в каком-то смысле потеряла Анну. Если это так, то я хочу ее

вернуть. Я хочу вернуть то, что у нас было.

МАЙ

Со спиной Бена всё было так плохо, что он даже двигаться не мог. Он позвонил на

работу и отпросился на три дня по болезни. Сама я пошла в понедельник на работу, но

весь день мыслями была дома, переживая за Бена, так как знала, что он без посторонней

помощи с постели встать не сможет. В среду я забила на работу и осталась с ним.

Бен в болезни оказался трогательным и беспомощным и вел себя как большой

ребенок. Стоило только спросить его, как он чувствует себя, и он тут же разражался

такими мучительными охами и стонами, будто его заживо пожирала какая-то бактерия-

мясоед. Но как по мне, он был очарователен. Мне нравилось чувствовать себя нужной

ему. Нравилось кашеварить ему, готовить для него ванны и делать массажи. Нравилось

заботиться о нем и ухаживать за ним. Мне было ради чего жить. И мне было невероятно

приятно доставлять ему радость и хоть чуточку облегчать страдания.

Прошло несколько дней с тех пор, как он попросил меня выйти за него замуж, но я

никак не могла выкинуть его предложение из головы. Бен сделал его под действием

таблеток, но что если он говорил от души? Почему меня так растревожили его слова? Бен

просто сболтнул их под викодином. Однако как сильно эти таблетки влияют на сознание?

Не могут же они заставлять говорить вещи, о которых ты даже не думаешь?

Наверное, предложение Бена настолько взбудоражило меня, потому что я любила

его так, как не представляла себе, что вообще возможно любить. Я понимала, что если

потеряю его, если мне придется жить без него, то меня это раздавит. Бен нужен был мне, и

не только сейчас, в этот момент моей жизни, но и в будущем. Он нужен был мне навсегда.

Я хотела прожить с ним всю свою жизнь. Хотела, чтоб он стал отцом моих детей. Это

затертая фраза, которой женщины часто бросаются, и она кажется глупой и пустой.

Некоторые и относится к ней, как к пустому звуку, но для меня она не была такой. Я

хотела от него детей. В будущем. Хотела нянчить детей вместе с ним. Хотела ребенка,

который был бы частью его и частью меня. Хотела посвятить себя Бену и жертвовать

собой ради него. Хотела потерять часть себя, чтобы обрести часть его. Я хотела выйти за

него замуж. Поэтому хотела, чтобы его слова шли от души.

Бену становилось всё лучше и лучше, и он попросил меня взять еще один отгул,

чтобы провести с ним еще один день. Он сказал, что я так здорово заботилась о нем, что

он хотел в благодарность посвятить этот день целиком мне. Конечно же, меня не

пришлось уговаривать.

Продрав утром глаза, я увидела его стоящим у постели с завтраком.

— А вот и я! — воскликнул он, улыбаясь во весь рот.

122