Navsegda

когда писал это сообщение. Он даже не представлял, как много оно будет значить для нас.

— Ладненько, — прерывает наше молчание Сьюзен, — устраивайся. Делай, что

пожелаешь. Через пару часов придут массажистки. А после этого мы закажем себе ужин

из китайского ресторана. Я сейчас пойду смотреть всякую муру по телевизору, но ты знай

— с этого момента действует одно лишь правило: пока ты здесь, забудь о мире снаружи и

поплачь вволю. Избавься от того, что накопилось у тебя внутри. Это мое единственное

правило.

— Договорились, — отвечаю я, и она уходит.

Мне слегка неуютно, что очень странно — в последнее время я всегда чувствовала

себя рядом со Сьюзен комфортно. Она приносила вместе с собой утешение. Но теперь я в

ее доме, в ее мире. И в этом доме вырос Бен. Самый подходящий момент, чтобы

поплакать. И что же? Слезы не выступают на глазах. Наоборот. Мне хорошо. Может, как

раз потому что здесь можно поплакать, мне и не плачется?

МАЙ

— Выходи за меня замуж, — огорошил меня Бен.

118

— Замуж?

Я сидела за рулем его машины. Заехала, чтобы забрать его от врача. Бен утром

наклонился погладить собаку и тем самым вызвал новый спазм мышц спины. Такое

случается, если не пить прописанные врачом лекарства. Бену прочитали целую лекцию на

тему того, что нужно принимать болеутоляющие, чтобы нормально двигаться и

разрабатывать мышцы. Я ему всю неделю это твердила, но он меня не слушал. Что

привело к новой поездке в больницу. Только в этот раз, проглотив наконец таблетки, Бен

ни с того ни с сего сделал мне предложение.

— Да! Выходи за меня! Ты идеальна, — заявил он. — Как же здесь жарко!

— Что ж поделать. Скоро дома будем.

— Но ты выйдешь за меня? — уточнил он, глядя на меня с улыбкой.

— Это за тебя наркотик25 говорит.

— Что у трезвого на уме, то у хмельного на языке, — заявил Бен и тут же уснул.

ОКТЯБРЬ

Проходят дни за днями, и я их ничем не заполняю. Мы со Сьюзен играем в кункен26

и пьем много чая со льдом. Я загораю у бассейна, почитывая журналы. Гуляю в саду,

иногда срываю лимон и добавляю его в чай. Потихоньку набираю вес. Я не вставала на

весы, но вижу, как округляются мои щеки.

Когда холодает и ночами преобладают сухие ветры, я устраиваюсь у уличного

камина. До меня его, наверное, никто не разжигал. Однако уже вскоре он начинает

дышать теплом и уютом, и надолго прикрыв глаза, я могу представить себя сидящей в

отпуске у костра.

Сьюзен часто составляет мне компанию, устраивая что-то вроде мини-версии

своего собственного Вдовьего Центра Реабилитации. Иногда ее вдруг пробивает на слезы,

но она всегда быстро берет себя в руки и успокаивается. Уверена, что дать волю слезам

она позволяет себе только ночью в постели. Время от времени, пытаясь заснуть, я слышу

ее приглушенные рыдания, доносящиеся с другого конца дома. Я никогда не иду к ней в

спальню. Никогда не упоминаю об этом на следующий день. Сьюзен любит переживать

свою боль в одиночестве. И не любит ею делиться. Днем же она хочет посвящать себя

мне, учить меня, как держаться, и я рада ей угодить. Ее методика исцеления неидеальна,

но ей она помогает. Сьюзен собрана и готова к действиям, когда это требуется, и в ладах

со своими чувствами. Похоже, она прекрасный учитель, потому что я действительно

чувствую себя немного лучше.

Изредка, когда Сьюзен нет рядом, я тихонько пробираюсь в спальню Бена. Я

воображала себе, что комната ждет его, застыв во времени и сохранившись точно такой,

какой ее оставил Бен. Думала, что, возможно, найду в ней старые школьные призы,

фотографии с выпускного, может даже суконный флаг — из тех, что некоторые вешают на

стенах. Мне хочется узнать больше о своем муже. Хочется собрать больше информации о

нем. Провести с ним больше времени. Но вместо этого я обнаруживаю тесную комнатку,

убранную задолго до его смерти. Тут стоит кровать с полосатым синим одеялом и в одном

углу висит полуоторванный стикер какой-то фирмы скейтбордов. Иногда я сажусь на

постель и прислушиваюсь к царящей в доме тишине. Наверное, здесь невероятно тихо,

когда Сьюзен остается одна.

Я представляю себе мир, в котором я замужем и у меня трое детей. У нашей семьи

громадный внедорожник. Муж, к примеру, тренер футбольной команды девчонок. Он в

25 «Викодин» — наркотический анальгетик, в медицине применяется как болеутоляющее средство.

26 Кункен — карточная игра.

119

моих мыслях безымянный, безликий. По правде говоря, в моем сценарии он неважен. Я

всё пытаюсь придумать, как в эту мою новую жизнь вписать Бена. Я могла бы назвать его

именем сына, но это было бы слишком очевидно, да и мелковато. Теперь я начинаю

понимать людей, открывающих в честь кого-то благотворительные фонды. Было бы

прикольно выступать в Фонде Имени Бенджамина Росса против употребления Фрути-

пеблс. Ну против чего еще выступать от его имени?