Navsegda

увидела свою жизнь такой, какой хотела, чтобы она была. За проведенное в машине время

я успела помечтать и о том, какой будет предстоящая ночь, и о том, каким будет

завтрашний день. Я уже жаждала их всей душой. Я так много раз проиграла в голове, как

всё будет, что будто всё это уже пережила. Мне не хотелось терять то, чем я уже почти

обладала. Если бы Бен позвонил своей маме, то сев в машину, мы бы не поехали в Неваду.

Сев в машину, мы бы поехали в округ Ориндж.

— Не понимаю. Это из-за… — начала я, но не знала, как закончить. — Это из-за

тебя и меня? Ты хочешь сказать, что не хочешь этого делать?

— Нет! Я просто… может, нам не стоит делать этого прямо сейчас?

— Невероятно. — Я собиралась остановиться, но слова продолжали выскакивать

изо рта: — Я не заставляла тебя делать мне предложение. И не я предложила жениться

сегодня. Ты сам этого захотел! Я месяцы твердила тебе, чтобы ты рассказал о нас маме!

Так какого хрена я сижу в двух часах езды от Лас-Вегаса в гребаном Бургер-Кинге?

Объясни это мне!

— Ты не понимаешь! — расстроенно воскликнул Бен.

— Чего я не понимаю? Чего я из всего этого не понимаю? Ты сделал мне

предложение. Я ответила: «да». Я предложила пожениться в тайне. Ты ответил: «да». Мы

сели в машину, находимся на полпути к Неваде, и ты вдруг всё отменяешь, вешая мне на

уши лапшу. Не пудри мне мозги!

Бен покачал головой.

— Я и не жду, что ты поймешь меня, Элси.

Наши громкие голоса привлекли внимание, поэтому Бен встал из-за столика, и мы

направились к выходу из закусочной.

129

— Что всё это значит? — закричала я, в бешенстве толкая дверь, словно это она

была во всем виновата.

— Это значит, что у тебя нет семьи! — развернулся ко мне Бен. — Ты даже не

пытаешься наладить отношения с родителями. Ты не понимаешь, что я чувствую к маме.

— Ты так шутишь?

Мне не верилось, что он мог сказать такое на полном серьезе. Если бы я могла

вернуться во времени назад, то остановила бы его, не дав произнести этих слов, и мы бы

спокойно продолжили жить дальше.

— Нет! Не шучу. Ты не понимаешь.

— О нет, Бен, я понимаю. Я очень хорошо понимаю. Я понимаю, что ты — трус, у

которого не хватило храбрости сказать своей матери, что он с кем-то встречается, и

который теперь перекладывает свою вину на меня. Вот что я понимаю.

— Всё совсем не так, — ответил Бен, но как-то вяло, безропотно.

— А как?

— Может, сначала сядем в машину?

— Не сяду я с тобой в машину, — заявила я, скрестив руки.

На улице было прохладно, а кофта осталась на переднем сидении, но я

предпочитала замерзнуть.

— Пожалуйста, давай не будем устраивать здесь сцену. Я не говорю, что мы не

должны жениться. Я хочу жениться на тебе. Я просто… хочу сначала сказать об этом

маме. Нам же некуда спешить.

— У тебя было шесть месяцев на то, чтобы рассказать о нас своей маме! Но ты

всегда придумывал причину, по которой не мог этого сделать. Сколько раз я слышала:

«Теперь я действительно готов рассказать о нас маме»! Знаешь что? Она не является

частью наших отношений. Наши отношения касаются только меня и тебя. Того, чего

хочешь ты, и того, чего хочу я. А я хочу быть с мужчиной, который так сильно желает

жениться на мне, что его ничего не может остановить. Я хочу быть любимой человеком,

который от любви ко мне теряет голову. Хочу, чтобы ты так меня любил, что совершал бы

всякие глупости. Я хочу спонтанности. Безрассудства. Потому что в них есть романтика.

Поступая спонтанно и безрассудно, я чувствую себя живой. Чувствую себя так, словно

прыгаю со скалы, зная, что всё будет хорошо — настолько я тебе доверяю! И я

заслуживаю того, чтобы ты тоже готов был прыгнуть со скалы ради меня, потому что я

готова сделать это ради тебя. Ты думаешь, что я ничего не понимаю в семейных

отношениях, потому что не могу поладить с родителями? Моя семья — Анна. Она самый

близкий и любимый мой человек после тебя. И подумав о ней, я решила: нет, она мне

здесь и сейчас не нужна. Здесь и сейчас мне нужен только Бен. Так что иди ты в жопу со

своим «ты не понимаешь». Непонимание тут не причем. Причем тут то, что ради тебя я

готова рискнуть всем. А ты ради меня — не готов.

Бен долго молчал, а потом заплакал. Он плакал так по-мужски, что мне захотелось

обнять его, несмотря на всё мое негодование.

— Как всё так быстро расстроилось? — спросил он еле слышно. Не шепотом.

Просто очень грустно. В его голосе больше не было уверенности, которую я так привыкла

в нем слышать.

— Что? — переспросила я. Резко и раздраженно.

— Всё было прекрасно, а стало ужасно. Не понимаю, как это могло произойти так

быстро. Не понимаю, как я мог до этого довести. Я безумно тебя люблю, и я уже давно

должен был рассказать о нас маме, а я этого не сделал и… Всё, о чем ты сейчас говорила

— я этого тоже желаю. Желаю этого вместе с тобой. Желаю дать это тебе. Я люблю тебя