Навстречу миру

Бардо этой жизни включает медитацию сна. Это значит, что вы сохраняете осознавание происходящего, когда ваши глаза закрываются, уши прекращают слышать, а дыхание замедляется. Продвинутые йогины, такие как Шестнадцатый Кармапа, могли покоиться в состоянии осознавания во время сна. Это нелегко. Но даже поддержание осознавания до того момента, когда мы выключаемся, приносит нам неизмеримую пользу. Хотя процесс засыпания – это бледное подобие смерти, во время него происходит такая же последовательность угасания чувств с соответствующими эффектами. Антенна чувств перестает снабжать сигналами интерпретирующий ум, соответственно, он тоже умирает для своей дневной роли в качестве источника нашего привычного ошибочного восприятия и условных реакций. Мы не знаем наверняка, что с нами произойдет, когда мы физически умрем. Но многое можно понять, обращая внимание на переживания, выходящие за пределы маленького, ограниченного эго-ума, – случаются ли эти моменты во время медитации, или во время спонтанных проблесков пустотности, или когда засыпаете. В мини-смерти ночного сна «я» больше не может поддерживать построения, которые позволяют ему выживать днем, и мы оказываемся в непредсказуемых пейзажах сновидений.

Сон – самая очевидная из множества ежедневных смертей. Но каждая из них может работать как портал, через который мы входим в мир умирания. Каждое такое переживание дает нам возможность познакомиться с тем, чего мы боимся больше всего на свете, и уменьшить свои страхи, подружившись с ними.

Когда небо потемнело, смесь оптимизма и отрицания серьезности моего состояния позволила мне собраться с силами для медитации сна.

Я начал с открытыми глазами.

Я направил ум на ощущение открытых глаз.

Когда они стали закрываться, я удерживал осознавание сонливости.

Или притупленности, усталости и изменения этих ощущений.

Я не старался контролировать глаза или вообще хоть что-нибудь. Не старался поддерживать бодрствующее состояние. Я просто покоился в осознавании всего, что происходит. Я был близок к тому, чтобы заснуть, но не беспокоился об этом и не пытался регулировать положение тела.

Я ощущал, как оно погружается, падает, становится тяжелым… проваливается в сон. Мои веки закрылись. Я осознавал ощущение.

Ночью я постоянно просыпался от болезненных спазмов. Каждый раз, с трудом добираясь до кустов, я спрашивал себя: неужели действительно приближалось бардо умирания? Я больше не мог удерживать эту мысль на расстоянии. Я был в беде. Я не мог оставаться в сознании, когда переходил ко сну. Я пытался выполнять медитацию сна сидя, накрыв голову накидкой, а потом снова лег. Образы из сновидений проплывали мимо, но я не мог запомнить их. Я не мог распознать ни один из разрывов, ни один из промежуточных моментов между сознанием и беспамятством, которые возникают, когда мы засыпаем, или между циклами дыхания, или между мыслями. Мой ум плыл. Я пил воду, но хотел есть.

Глава 25 Умение отдавать

Некоторые люди живут с таким страхом смерти, что отрицают самую возможность умереть, и потому не могут переживать повседневные события – например, засыпание – как своего рода смерть. Я вырос другим. В моем детстве смерть обсуждали часто и открыто. Она была частью моей практики. Смерть и непостоянство, смерть и непостоянство – вот мантра моего обучения. Но все же, когда я представлял себе этот ретрит и планировал его, мне не приходило в голову, что я могу заболеть или умереть. Только сейчас, столкнувшись с болезнью, я смог оглянуться и осознать ограниченность своего понимания. Только тогда я подумал: «Вот почему мастера от удивления качают головой, поражаясь тому, что смерть может оказаться внезапной для кого-то, молодого или старого, хотя истина находится у нас под носом».

Сотрясаемый острыми спазмами желудка, рвотой и диареей, донимаемый комарами и находясь практически без сил от сильного обезвоживания организма, я не заметил, как мир в очередной раз засиял и преобразился с восходом солнца. У меня началась лихорадка, и я чувствовал, как мой лоб излучает жар. Это был четвертый день болезни, и я решил, что пришла пора вспомнить наставления для умирания.