Навстречу рассвету

Вскоре я уже летел в крылатой «Ракете», разглядывал вырастающий, вздымающийся над Амуром железнодорожный мост и вспоминал все, что знал об Амурске.

У Николая Поваренкина есть такие стихи о Комсомольске: «Пусть город будет памятью живою о дерзких тех, кто, не жалея сил, горя одной великою мечтою, всю глухомань под корень подкосил». Вот именно для этого и строился Комсомольск, чтобы оживить, «подкосить под корень» эту глухомань. Все знали: Комсомольск — только начало.

Первым в серии продолжений был Амурск. Изыскания на месте нового города, который рассматривался как центр по переработке несметных запасов приамурских лесов, начались еще до Великой Отечественной войны. Но продолжить их удалось только в пятидесятых годах. В марте 1958 года к располагавшемуся здесь нанайскому стойбищу Падали пришел первый отряд строителей, приехавших из Комсомольска. Гуляли последние зимние вьюги, но строители не ждали лета, торопились использовать пока что скованные морозом болотистые грунтовки, чтобы завезти на стройку самое необходимое.

Амурск, как и Комсомольск, начинался с палаток. В этом не было анахронизма: где-то ведь должны были жить самые первые люди. Палатка — символ первожительства, в этом здесь уверены даже дети. Мне рассказывали полуанекдот-полубыль об од-ком первокласснике, который на вопрос учительницы «Как жили первобытные люди?» ответил: «В палатках».

По реке от Комсомольска до Амурска — сорок пять километров. От ближайшей железнодорожной станции «Мылки» — не больше пятнадцати. Но это были таежные километры. Скоро весенние дожди сделали их непроходимыми. По Амуру шла шуга, и остались строители, как робинзоны на острове. Но не унывали, строили дома, электростанцию, школу. Среди самых первых, «ударных» объектов была танцплощадка. Потому что, как и на строительстве Комсомольска, здесь в основном работала молодежь.

Комсомольск и Амурск — как отец и сын. Они во многом похожи. Но судьба у них разная. Комсомольск начинался с палаток, потом стал «копай-городом», то есть городом землянок, потом городом временных бараков. В Амурске люди из палаток сразу переселялись в каменные дома со всеми удобствами. К концу лета здесь пролегла первая улица — Пионерская, затем другая — Школьная. И пошел «сын Комсомольска» широкими шагами: что ми год — новые улицы, новые промышленные объекты, кинотеатры, Дворцы культуры.

Амурск возникает для приезжего, как сказка, как оазис среди монотонной угрюмости берегов. И берега сразу преображаются, теряют отчужденность, становятся красивыми. Зеленая кипень леса устилает склоны, над нею — белые прямоугольники домов. Хаос линий и очертаний дикой природы удивительно хорошо сочетается здесь со строгой геометрией новостроек.

Я входил в этот город, как в храм, по бесчисленным ступеням лестниц. Наверху отдышался, огляделся. Не знаю, чем руководствовались изыскатели, — всего скорее близостью железной дороги и обилием воды, так необходимой для целлюлозной промышленности, по если бы мне пришлось выбирать место, я не задумываясь, сказал бы: здесь будет город, только здесь, и нигде больше! С утеса открывались синие дали с бесчисленными амурскими протоками. И с другой стороны — тоже дали, туманные озерные разливы. С третьей — бело-розовые дома, подступающие к самым обрывам, лестницы к этим домам и радостные плакаты: «Главное, ребята, — сердцем не стареть!» И другие плакаты, сообщающие, что средний возраст амурчанина — меньше двадцати пяти лет.

Вокруг и впрямь была одна молодежь. Мальчишки носились по уличным лестницам и косогорам с такой хозяйской самоуверенностью, словно они, эти лестницы и косогоры, специально делались для их забав. Модно одетые парнишки и томные старшеклассницы прохаживались в мелком дубнячке над обрывом; ребята в рабочих робах сидели на уложенных вдоль улицы бетонных плитах, служащих основаниями для длинной шеренги флагов; другие бодро шагали по своим делам, не вразвалку шли, как в селах, и не суетясь, как в больших городах, а, я бы сказал, деловито, словно там, куда они спешили, их ждали как раз к тому самому моменту, когда они придут. И во всем здесь чувствовался какой-то новый для меня ритм, спокойный, размеренный. Они, эти молодые, построили город, они в нем живут и работают, совершенно точно зная, что нет ничего такого на свете, что бы они, захотев, не сделали…

Впрочем, стоп, а вон тот гражданин, что стоит на утесе и смотрит в озерные дали, — его вроде бы не назовешь молодым. Я подошел к нему, поздоровался.

— Вы тоже приезжий?

— А тут все приезжие. Коренные жители только вон те пацаны.

— А вы когда приехали?

— В шестидесятом году.

— В самом начале?

— Если бы. Когда я приехал, Амурск уже вовсю строился. — Он кивнул на ближайший пятиэтажный кирпичный дом, на торце которого под самой крышей была выложена цифра «1961». — Друзья позвали, когда я еще в армии служил: приезжай строить город. Вот и приехал. И остался тут. Получил специальность плотника-бетонщика, женился. Живу, жилые дома строю…