Навстречу судьбе

Подошел рейсовый автобус, и я уехал. Долго ломал голову: каким образом доказать этим самонадеянным салажатам, что их хитрость вся выходит наружу. Что они в своей жизни выбрали ложный путь и на нем хорошего для себя ничего не наживут. Но объяснения мои они слушать не будут. Им нужна нажива. Перезвонил друзьям. Те посоветовали срочно подобрать ребят покруче и накостылять им. Но это тоже не способ перевоспитания. И решил: будь что будет, докажу по-своему, что их преступная задумка, как мир стара и что я это давным-давно «прошел». И когда они от меня уйдут не солоно хлебавши, может, поймут, что я их водил за нос, и этот урок им пойдет на пользу. Что в следующий раз могут нарваться на таких, от которых сами бедными станут. На следующий день, не взяв никакого орудия для самообороны, поехал.

Ираида встретила меня с наигранной улыбкой. Я машинально спросил: «А где твои друзья?» — «Нет у меня никаких друзей», — глядя мне прямо в глаза, смело заявила юная авантюристка. Пришлось на минуту умолкнуть, затем разговор перевести на другое. Вошли в парк. Примерно метрах в ста от входа увидел в сторонке от дороги сидящих на каких-то бетонных плитах «разбойников»: двоих парней и трех девушек. Надо было видеть, с каким предвкушением они рассматривали свою жертву, своего тельца, который добровольно шел на заклание: парни — с любопытством, а девушки — со злорадством. В далекой юности я таких красавиц считал за ангелов Божиих. Дарил им цветы. Сочинял стихи. А в транспорте всегда уступал место. Теперь они мне с высоты моих прожитых лет кажутся все одинаковыми. Как дьяволицы, лживые и хитрые, ради денег готовые на все.

«Мои разбойники» уже выработали свой план действий. И я шел строго подчиняясь ему. Ираида выбрала для сидения лавочку у Окского обрыва, как раз напротив центрального входа в парк с колоннадой. Недалеко располагалась остановка «Музей района». Двое «грабителей» (девушек я больше не видел) перешли за близлежащий небольшой овражек и там заняли наблюдательную позицию. Им хорошо было видно нас, а мне их. Сидя на этой лавочке, я слушал «лапшу» наводчицы целый час. На улице уже зажглись огни. Мы встали и пошли. Братки как по команде вскочили и быстрым шагом направились нам наперерез. Ираида цепко держала меня под руку и потихоньку тянула в их сторону. В десяти метрах от них я резко освободился от руки Ираиды. Парни были уже в трех шагах от нас, как со стороны входа в парк перед моими глазами выросли две спортивного вида фигуры молодых мужчин. От неожиданности у братков разом пропала вся охота к нападению. Они подумали, что это идут мои друзья. И сразу свернули на другую тропу. В обратную сторону. Через минуту я оглянулся, помахал наводчице рукой. Она сначала стояла в растерянности. Потом, придя в себя, начала изрыгать в мой адрес грубые ругательства и кидаться конфетами, которыми я ее угостил во время нашей «интимной» беседы.

Когда я рассказываю о подобных историях с благополучным исходом священникам или монахам, мне они все по-разному отвечают. Одни говорят, что за меня грешного родители на том свете Богу молятся. Другие — что ангел-хранитель так оберегает. Я не знаю, кто из них более прав, но за всю свою жизнь у меня таких происшествий было не один десяток. Я о них тоже когда-нибудь расскажу.

1.07.2002 г.

Роковая любовь

Это происходило в 1938–1939 году в селе Тенекаево (колхоз им. Сталина) Пильнинского района Нижегородской области.

Ванька Бахарев, парень 21 года, среднего роста, коренастый, с черными, как смоль, кучерявыми волосами, на вечеринке Нового года, влюбился в круглолицую с миловидными голубыми глазами 17-летнюю Машеньку Кузнецову.

Эта вечеринка сыграла в Ванькиной жизни роковую роль, и всегда он вспоминал ее с большой печалью. Вечеринка — как вечеринка. Все там было: и шутки, и смех. И бражка на столе. И различные игры. Когда балалаечник заиграл, подружки все повыскакивали из-за стола и пустились в пляс. И Машенька среди них, как яблочко наливное. Глаза наивные, улыбающиеся. Вот тут она Ванюшке и приглянулась. Он весь вечер, как петух, крутился возле нее. До поту отплясывал. Молодежь тогда в тех краях, как и взрослые, ходили в лаптях, так он пляской все лапоточки свои в тот вечер истрепал. Но дня через два новые смастерил и заодно Машеньке. Да такие аккуратные, что все диву дались. Залюбовались. Ваньке Машенька казалась такой хрупкой, что он ее на каждом шагу оберегал и жалел. Даже когда очередь убираться на посиделках доходила до Машеньки, Ванька всегда просил другую девушку. Даст ей какой-нибудь гостинец, и та с удовольствием за нее не только, как другие, окурки да шелуху от семечек из избы выметет, а пол-то косырем скоблила и мыла, как на большой праздник.