Назад в космос

В тупике перед закрытыми воротами посольства собралась толпа горожан. Среди них было много раненых, в крови и серой пыли. Некоторые агрессивно требовали пустить их на территорию и оказать медицинскую помощь. Ворота и забор охраняли вооруженные королевские солдаты. Они мрачно смотрели на толпу и пока не предпринимали никаких действий.

Я затормозил и решил, что нам придется на какое-то время оставить трейлер. Однако ворота тут же распахнулись, вперед вышла цепь новых солдат с большими щитами, которыми людей начали расталкивать в стороны. Наконец в толпе образовался коридор, и я увидел мистера Слотера, который призывно махал нам руками.

Через минуту мы были на территории посольства, а ворота снова медленно закрылись за нами, хотя горожане стали напирать, а некоторым даже удалось прорваться сквозь цепь.

Мне было неприятно снова увидеть мистера Слотера. Я, конечно, успел поразмыслить и пришел к выводу, что вряд ли атташе по обмену был на борту квадрокоптера, пилот которого столь решительно расправился с дагерами и пытался застрелить меня. Но осадок, как говорится, остался. Мистер Слотер не был мне врагом. Даже наоборот – он был моим нанимателем и куратором. Только при этом он был врагом моих камрадов, а после их гибели правила изменились, и я чувствовал внутреннюю необходимость отплатить за его подлость.

Атташе тоже обрядился в полевую солдатскую форму, на поясной ремень повесил кобуру с пистолетом. Поприветствовал меня и сказал, что рад видеть живым. Я ответил, что если бы он лучше сдерживал своих крыс, то и повода для радости не было бы. Мистер Слотер изогнул бровь, чем подтвердил: скорее всего он не знает о стрельбе у колхауза.

Мы сразу поехали на площадку космодрома, где стояла на шасси гордость королевского космического флота – глайдер-яхта. Уникальная и неповторимая. Еще школьником во время экскурсии по посольству я смог полюбоваться ее зализанными формами и гладкой бело-матовой поверхностью плоского фюзеляжа – настоящее чудо, хоть и рукотворное.

На опущенной погрузочной рампе нас дожидались техники. Они уже выгрузили часть оборудования, в основном дублирующего, размонтировали энергообменник гибридного двигателя, теперь таскали предметы роскоши, чтобы еще уменьшить сухую массу яхты.

Я переговорил с ними, описал характеристики своей станции, показал, как работать с нейробом и где находятся разъемы под питание от аккумуляторов.

Потом я, доктор и атташе направились на встречу с послом. Лорд Корбетт ждал нас в кабинете с вычурной обстановкой. Он не изменил своим привычкам – предстал перед нами в женском платье, скроенном по моде викторианской эпохи. На столе перед ним был развернут древний радиослайд с большим монитором и массивной клавиатурой. Похоже, через него посол поддерживал связь с Лондиниумом при отсутствии доступа к Эфиру.

Мистер Слотер представил меня, и лорд Корбетт с явной неохотой высказал свою благодарность за оказанные услуги, пообещав награду. Потом кисло сообщил, что помощи от Лондиниума ждать не приходится, там тоже хаос, на установление порядка потребуется месяц или больше. Однако Ее Величество Королева вполне определенно дала понять, что если глайдер-яхту получится вернуть в целости, она будет признательна своим верным подданным. К сожалению, техники предоставили результаты расчетов, согласно которым в полет на Лондиниум смогут отправиться только трое: сам посол, а с ним – опытный пилот глайдер-яхты и мистер Смирнов Четвертый, который будет управлять своей станцией.

Мы с доктором переглянулись, а атташе по обмену невозмутимо обратился к послу с просьбой о разговоре наедине. Лорд Корбетт вяло кивнул в знак согласия и велел мне ждать на космодроме.

Доктор Уортроп пошел со мной. По дороге мы обсудили сложившуюся ситуацию. Надо было действовать, причем немедленно.

С независимым видом мы поднялись на борт глайдер-яхты. Я убедился в том, что техники все подключили правильно. По моей просьбе они запустили двигатель на холостом ходу для проверки управления тягой.

При передаче энергии через Эфир на расстояние до километра в определенных условиях возникает кумулятивный эффект, который Левин случайно открыл во время своего показательного опыта. Практически моя станции не могла обеспечить стабильную работу испарительной камеры двигателя яхты, но непосредственно на борту за счет кумулятивного эффекта давала достаточную мощность, чтобы поднять ее в воздух и вывести на орбиту, а там хватило бы нескольких коррекций для перехода на трассу полета к Лондиниуму или ковчегу. Затея, конечно, рискованная, поскольку процесс кумуляции капризен и зависит от множества факторов, однако другого варианта у нас просто не было.