Назад в космос

Нора вдруг быстро шагнула к Литейцису, провела рукой по его светлым волосам и, притянув к себе высоко, чуть не под потолком сидящую голову, поцеловала в губы.

– Берегите себя, Густав, – шепнула она. – Я стану ждать…

* * *

Когда-нибудь наше Красное Село будет настоящей планетой. Может быть, даже с океанами, синим небом неоглядным и белыми облаками в вышине. Но пока это всего лишь планетарная туманность – диск из пыли, льда, газовых пузырей да скальных обломков, едва начавших кое-где слипаться в сплошные поля, еще прочерченные глубокими колеями меж бывших колец. Несемся вокруг своего тусклого солнышка, нарезаем круг за кругом, цикл за циклом, как граммофонная пластинка, и кажется, не будет этому конца. А ведь когда-то, говорят, наша звезда была настоящим Красным Гигантом. Вся галактика ее знала и уважала за кумачовый цвет и достойную массу. В ту пору на Земле еще в космос не летали, но буржуев уже гоняли так, что они, бедолаги, со страху проткнули пространственно-временной континуум и оказались в этих местах. Однако товарищ Косенков, командир разведроты отдельного истребительного полка смертоносной революционной бригады имени товарища Энгельса, достал их и тут[12]. Вот у Красного Гиганта генеральное сражение и произошло. Бились так, что звезду повредили – взорвалась. На ее месте товарищ Косенков отдельным декретом учредил коммуну «Сверхновая жизнь». Потом, правда, пришлось половину планетарной туманности буржуям уступить – для мирного сосуществования. Туманность со временем распалась на кольца. Кольца, согласно учению товарища Ньютона, стянулись в твердокаменный диск. Наша сторона диска теперь зовется Красное Село, а буржуйская… ну там из-за толерантности длинное название получилось, наизусть не выговоришь. Да оно нам и ни к чему – буржуи и буржуи. Все равно, чтобы до них добраться, нужно перевалить через край, насквозь – никак.

Кроме наших, людских поселений, встречаются гнезда и другой живности, залетной. Когда-то считалось, что жизнь не может появиться, пока планета не скатается в шар, не остынет, не накопит атмосферу, воду… ага, щас! Оказалось – все наоборот. Сначала всегда собирается публика, седлает кольцо вокруг звезды, начинает ломать и лепить из него планеты. А заодно и делить ресурсы. Нынче буржуй – существо кремнийорганическое, хоть и произошел от людей, но давно проапгрейдился. А мы – жизнь исконная, углеродная, основаны миллиард лет тому на первородной звездной пыли. Торгуем теперь взаимовыгодно – они нам бензин, спиртяшку, сахар там, другие углеводороды, а мы им – кремний для микросхем да силикон для прочих прелестей. И никто не в обиде. Еще бы псевдоживую живность изжить – и заживем…

Дробыш оторвался от мозготайпа и глянул в иллюминатор. Снаружи медленно проползала бугристая равнина. Вот как раз в этих местах в прошлом году башмачей гоняли. Здоровая банда вырылась из-под Дикого поля! Немало наших ребят осталось тут лежать в пробитых скафандрах. Однако осилили. Осилим ли теперь?

Иван поднялся, выключил мозготайп. Пойти, посты проверить…

По узкому коридору он направился к голове состава. Недогруженные вагоны мотались из стороны в сторону, грохоча на стыках малых колец. М‑да, хитрые дела пошли… Вместо одного эшелона приходится посылать три. А что они везут? Пшик. Но, правда, еще по взводу красноармейцев. Пусть покажется враг – будет ему встреча!

– Спишь, Чердынцев? – строго пугнул караульного, проходя через тамбур.

– Никак нет! – всколыхнулся тот, выдернув винтовку из розетки. – Бдю!

– Это правильно, – кивнул секретарь. – Надо бдеть, – он отметил время на мерцающих в уголке глаза часах. – Скоро Налимск…

– Остановка будет?

– А вот это не твоего ума дело, – нахмурился Дробыш. – Что будет, то и будет. Твоя задача – следить, чтобы никакая тварь на буфера не присосалась! Прищепня видал?

Чердынцев поежился.

– В ролике только… Правда, что он броню может просверлить?

– Может. – Дробыш сурово кивнул. – Оглянуться не успеешь, как он уже у тебя в крюйт-камере хозяйничает.

– Пусть попробует! – усмехнулся караульный. – Живо когерентного в брюхо получит! Мой штык – молодец!

– Балда! Сначала нужно подать сигнал тревоги, а потом уж в бой вступать!

– Это мы знаем! – успокоил Чердынцев. – Семен Михайлович натаскивал, чтоб от зубов отскакивало!

– Ну-ну, поглядим, какие вы натасканные… – Дробыш небрежно, по-секретарски, козырнул и двинулся дальше.

Он миновал еще три вагона и двух караульных. Все было в порядке. Вот только на сердце как-то неспокойно. Черт знает, что за натура такая! Ведь сам все проверил – пломбы целы, караульные на местах… Какого лешего еще надо?!

Дробыш уже собирался пнуть перепонку, отделяющую передний вагон от локомотива, как вдруг обожгло: счет! Вот что не сходится! Собственным его приказом караульные расставлены по одному на два вагона – чтобы следил на один вперед и на один назад. После разговора с Чердынцевым он прошел три вагона и в тамбурах видел еще двух караульных. Почему двух?! Один лишний!