Назад в космос

– Это капиталовложение, – пробормотал Евдоким.

– Значит, я богата, – улыбнулась дракон. – А теперь за работу. Я не разбираюсь в этом старье. Давай пилотируй.

Евдоким вздрогнул. Он не мог сказать ей прямо, что он вообще-то не пилот.

– Я плохо себя чувствую после заморозки, – начал он осторожно. – Мне нужно время, чтобы вспомнить… пилотирование.

– Пока ты вспоминаешь, я могу пожевать твою ногу. Это освежает память.

– Можешь пожевать мой… – вырвалось у Евдокима против воли.

– Твой – что? – оскалилась Ахава.

– Сухпаек. – Он сделал наивное лицо. – Там есть тушенка. Тебе понравится.

– Ты ходишь по очень тонкому льду, ледяной.

– Мне просто надо сосредоточиться. Вспомнить, что эти тумблеры и рычаги вообще значат. Я сам не свой, – извиняющимся тоном зачастил мужчина.

– Ну, еще бы! Двадцать лет во льду – это вам не шутки! – развела руками Ахава. – Ты сейчас как та тушенка. Впрочем, на войне я и не такое ела.

– Двадцать лет? – Внутри у Евдокима все оборвалось. – Но как?

– А вот так. – Женщина махнула в сторону криокапсул. – Семь из восьми капсул были перенастроены так, чтобы войти в бесконечную заморозку вне зависимости от времени, выставленного на пульте. Включая твою капсулу. Если бы я тебя не разморозила вручную, ты бы никогда не вернулся к жизни.

– Какая капсула была не взломана? – севшим голосом спросил мужчина.

– Номер три.

– Вот же гнида, – вырвалось у Евдокима.

– Кто в ней был?

– Никто. Я тут один.

Дракон взяла его за подбородок:

– В глаза мне смотри. Я тут пошарилась и нашла следы замытой крови по всему кораблю. И дырки от картечи и пуль – их заклеили ремонтным скотчем. Двадцать лет назад тут было – ух! – жарковато, так ведь? Что здесь произошло?

– Я напился, стрелял в стены, а носом у меня пошла кровь, – огрызнулся мужчина.

– Вот так пошла? – Дракон хлестнула его по лицу. В носу что-то влажно хрустнуло, и Евдоким почувствовал, как кровь наполняет носоглотку. Хуже нет, чем носовое кровотечение в невесомости – оно запросто могло убить. Люди задыхались в считаные минуты.

Дракон не мешала ему, пока он, надсадно кашляя и отхаркивая сгустки крови, искал аптечку, чтобы затампонировать ноздри кусками гомеостатической губки. Похоже, Ахава наслаждалась этим.

– Судя по всему, ты не соврал, – сказала она, осматривая отсек, заляпанный кровью. – А теперь за работу, Евдоким Онил. Вспоминай, как пилотировать.

– Есть, капитан, – прогнусавил мужчина и прижал лицо к окуляру «Ромашки 12М». В первую очередь он переключил телескоп, входивший в состав блинк-компаратора, на близкий фокус и осмотрел «Капернаум» по кругу, однако ничего не нашел. Осмотрел еще раз. «Капернаум» был как на ладони. Единственной слепой зоной была зона прямо за дюзами двигателя, но только дурак будет там стыковаться.

Оторвавшись от прибора, он как бы невзначай поинтересовался:

– Ахава, а где ваш корабль?

– Я же тебе международным языком сказала, что далеко не все драконы могут позволить себе личный корабль. У меня вот нет корабля. Точнее, не было до сего момента. Теперь-то у меня есть корабль.

– Но вы же как-то сюда долетели?

– Голышом прямо по космосу, – ответила Ахава. – А что тебя удивляет? Я же дракон. Кроме человеческих, у меня есть гены тихоходки, голого землекопа и аксолотля, а также РНК бактерий-экстремофилов, найденных в жерле Везувия, на дне Марианской впадины и в антарктическом озере Восток. Холод, радиация и вакуум мне не страшны. Энергию я получаю из собственного РИТЭГа, а благодаря реактору Сабатье мне даже воздух не нужен. Ты-то должен понимать.

Евдоким кивнул. Как ледяной он тоже был продуктом генной инженерии – к генам базового человека добавили гены арктических рыб и рептилий, способных оживать после длительной заморозки. В телесных жидкостях Евдокима было гораздо больше солей и глюкозы, чем у обычного человека. Они защищали нежные внутриклеточные структуры ото льда и препятствовали переходу аморфного льда в кристаллическую форму. Межпланетные перелеты в поясе Койпера могли длиться годами, если не десятилетиями. Карликовые планеты пояса Койпера обращались вокруг Солнца с периодом в сотни лет – холодные и мертвые, – и между ними курсировали корабли ледяных, чьи экипажи спали сном, что крепче смерти, в своих ледяных гробах. Множество генетических вмешательств помогали ледяным переносить не только заморозку, но и радиацию, невесомость и гипоксию, однако до живучести драконов им было далеко – вакуум убивал ледяных так же легко, как и базовых людей.

– У вас что – и реактивный двигать встроенный есть? – спросил он дракона.

– Чего нет, того нет. У меня была подходящая орбита, чтобы догнать «Капернаум» и взойти на борт. В нужный момент я выпрыгнула с корабля, который шел по нужной траектории. Две недели в вакууме, и вот я здесь.