Назад в прошлое. Между строк (СИ)

— Он… Я его отправила маме, чтобы она посмотрела, — быстро соврала Лизз.

Но Чжоу продолжала пристально смотреть на нее, будто собиралась загипнотизировать, и очень дружелюбно улыбаться.

— Ладно, я могу попробовать, — нехотя произнесла Элизабет только для того, чтобы сокурсница отстала.

— Вот и отлично, договорились, — удовлетворенная, Чжоу отправилась на свое место. В класс уже стремительно входил профессор Снейп, и все разговоры разом прекратились.

Элизабет едва ли слушала сегодняшний урок, ощущая неприятный осадок после разговора с Чжоу, и даже умудрилась пару раз перепутать ингредиенты зелий, чем навлекла на себя гнев Снейпа и лишила свой факультет пяти баллов. Она не могла сказать, чем Чжоу выводила ее из себя, просто ее улыбки казались слишком наигранными. И явное желание сокурсницы сблизиться с ней вызывало недоверие. Неужели Чжоу не видела, что им никогда не быть задушевными подругами? Наверняка, ей было что-то нужно от Элизабет.

Однако, поразмыслив, Лиззи нашла идею о рисунках Чемпионов довольно интересной. Это будет несложно. Начать, пожалуй, можно с Флер Делакур. Ее изящный французский профиль она наблюдала три раза на дню в Большом Зале за общим обеденным столом. Крум, Поттер и… Седрик. Внутри что-то неприятно потянуло. Но, возможно, это был всего лишь медальон.

*

Из-за задания «нежно ненавидимого» профессора Снейпа (написать эссе про Раздувающее Зелье в десять дюймов) Элизабет пришлось идти в библиотеку сразу после уроков вместо ее наметившегося плана подойти и поговорить с Седриком. В библиотеке было необычно шумно, метавшаяся от стола к столу Мадам Пинс только и могла, что прикрикивать то на одних, то на других. Причиной тому были целых два Чемпиона — Виктор Крам и Гарри Поттер. Причем если к Краму беседующие относились с явной симпатией и уважением, то о Поттере мнение было вполне однозначным — обманщик.

Элизабет честно собиралась заняться курсовой, заданием для Снейпа и прочей очень важной учебной рутиной. Однако Крам сидел так близко от нее, и профиль с крючковатым носом просматривался так идеально для художника, что она оставила мысли об уроках где-то далеко. Прикрывая рисунок толстенными книгами, она взялась за дело.

Примерно через полчаса скрупулезного срисовывания с оригинала Элизабет отвлеклась от листочка и размяла пальцы, пользуясь тем, что Краму, по всей видимости, надоело присутствие своих любвеобильных поклонниц и он предпочел покинуть библиотеку.

Как только он направился к выходу, стайка взволнованных девиц потянулась следом, унося за собой шумные вздохи. Так что библиотека снова казалась пустой. Не кинулись за Крамом лишь несколько студентов, включая одну их гриффиндорок, в которой Элизабет узнала Гермиону Грейнджер, и болтавшегося рядом с ней высокого рыжего парня. Он смотрел вслед Виктору с неприязнью, смешанной, что удивительно, с явным обожанием. Фыркнув, Элизабет отложила карандаш, оставив болгарина с недорисованным ухом.

«Что ж, раз уж так сложилось, — с рейвенкловской мудростью подумала она, — не возвращаться же к учебникам?»

Ее ждало нечто более интересное. Шкатулка, найденная вчера. Она так и не успела разглядеть ее содержимое в полумраке комнаты ночью, и откладывала это действо на потом, как бы растягивая удовольствие. Элизабет поставила старинную шкатулку перед собой и приоткрыла резную крышку. Пергаменты по-прежнему покоились на дне, наводя на мысли о чем-то древнем и таинственном; от них исходил запах ветхой старины, как от некоторых многовековых книг в Запретной секции, которые открывали раз в сто лет.

Осторожно достав один из них и развернув, Элизабет вгляделась в надписи. Потом перевернула. И посмотрела снова. А спустя полминуты со вздохом отложила назад. Она не понимала ни слова. Мало того, что это были руны, на которые она никогда не ходила, скорее всего, это был их древний вариант. Однако один из пергаментов, край которого торчал из-под общей стопки, привлек ее внимание. Она медленно вытянула его и изумленно ахнула. На пожелтевшем, едва ли не рассыпающемся листке красовался смутно знакомый ей рисунок: неясные линии, изображающие не то созвездие, не то геометрическую фигуру из окружностей. Они складывались в определенный символ в форме спирали. Такие же знаки снова и снова рисовала белокурая женщина из ее сна…

Непроизвольно рука Элизабет потянулась к своему медальону, висевшему поверх блузки под мантией, и сжала его. Странно, но ей показалось, что медальон слегка пульсирует, словно реагируя на шкатулку и пергаменты. А через секунду это ощущение прошло. Элизабет стало не по себе, по спине пробежали мурашки, и она нервно огляделась вокруг. Владеть неясным древним артефактом было волнительно и пугающе.

Наверняка, пергаменты могли бы объяснить ей происхождение медальона. Если бы она только знала руны… Очень удачно она оказалась в библиотеке, ведь здесь, должно быть, полно словарей!