Не бойся темноты

– Фуф, Мишь, ты цела? – Надин склоняется прямо надо мной. Её губы по-прежнему одеты в ярко-красную помаду. Светлые волосы гладко убраны. Она тщательно ощупывает всю меня. Проходится по моим рукам, голове, плечам и, убедившись, что я цела, тяжело падает на деревянный стул.

– Напугали вы нас, Мишель, – произносит Павел. Кончики его закрученных усов нервно подрагивают. Он цокает и поправляет очки в роговой оправе.

– Ничего не болит? – заботливо уточняет Ева. Эта женщина – и правда невысокая, пышная, кучерявая блондинка в ярко-розовом платье.

– Я в порядке! Что это за аромат? – перевожу растерянный взгляд с одного собеседника на другого.

– Масло ландыша. – Павел отвлекается от меня: – Слава Богу, не всё разлилось. Ева, сколько бутылочек разбилось?

Ещё не могу понять толком, что произошло.

Погружение. Оно было таким глубоким, что перестали существовать звуки, голоса. Перестали существовать люди, пространство, стены. Разорвалась нить прошлого, настоящего и будущего.

Это тот самый аромат, который я услышала в Париже из кармана кофты Соломона.

Масло ландыша. Вот он, мой аромат счастья.

Возвращаюсь в настоящее, и туман, стоящий прежде завесой, как пелена, спадает, а его остатки клочками двигаются и играют всеми цветами. Мне и хочется, и не хочется возвращаться в настоящее, в реальное. Тело дрожит, как от ледяного дождя. Сижу совершенно оглушённая невероятной музыкой, которая заливает пространство внутри моего тела. Но это не печальная мелодия, это та самая песня. Песня французского уличного музыканта.

Надин обнимает меня. Павел и Ева щебечут, а я, потрясённая, понимаю, что всё увидела и вспомнила.

Никаких таблеток для прекрасных воспоминаний, никаких машин времени.

Так работает феномен Пруста. Вы вдыхаете. Импульс. Двадцать секунд, и вы в том месте, куда вас перенесла эта мельчайшая молекула.

Аромат – масло ландыша.

Музыка – «Tu me manques».

Теперь я знаю, как звучит мой аромат счастья. Тот аромат, который даст мне в полный голос сказать: «Я не боюсь темноты!»

У него много голосов. Запах мокрой парижский улицы, голос шансонье, голос белых листов бумаги с моими недорисованными эскизами и твоими недописанными сценариями, и твои «люблю», сказанные в разных тональностях.

Это голоса каждого дня, проведённого вместе с тобой. Теперь неважно – утро, ночь, вечер. Всё звучит по-своему, но всё звучит прекрасно.

ФИНАЛ

Глава 49

Женщина в строгом брючном костюме смотрит на меня из-за белого стола чуть свысока, но не надменно. Так смотрят на человека учителя и врачи. И ещё психологи.

Стараюсь, чтобы каждое моё слово звучало чётко и решительно.

– Ольга Витальевна, пусть сегодня будет последний сеанс. Я так решил. Вы, возможно, будете настаивать, но я решил точно.

– Кирилл, – деликатно и мягко она даёт понять, что согласна с моим решением, – настаивать не буду. Можете даже ничего не объяснять, если вам не хочется.

– Спасибо. Действительно, объяснять не хочу. Вы ещё раз подтверждаете звание лучшего психолога.

– Кирилл, я знаю. Но бывают случаи, тяжёлые даже для лучших психологов. Благодарю, что вы смогли в конце концов открыться. Сложно, очень сложно признаваться во всех своих слабостях и страхах незнакомому человеку, хоть и врачу. Но у вас получилось. Полгода…

– Целых полгода? – я не считал время, но срок меня искренне удивляет.

– Всего полгода, – перехватывает она, не повышая голоса. – Поверьте, порой терапия длится годами.

– А у меня был сложный случай?

– Знаете, Кирилл, самое тяжёлое, что способна принять человеческая психика – смерть любимого родного человека. Ваша трагедия и ваше к ней отношение… Думала, что придётся работать дольше. Каким подавленным вы были, даже мне было страшно вас слушать, Кирилл. У вас были крайние состояния.

– Теперь нет. Теперь всё будет иначе. Понимаете, Ольга Витальевна… Вы сказали, что могу не рассказывать, но всё-таки сейчас, думаю, стоит с вами проговорить. Словно освободил не себя, а Мишель. Она ведь всю жизнь мучилась от страхов. Я не знал, как ей помочь, а может, не хотел. Много работы, успех, награды, командировки. Всё так глупо. Только она имела значение. И вот сейчас я словно освободил её, и вылечил не себя, а мою Мышь.

– Да, Кирилл, многие ожидают, что психолог извлечёт чудо-пилюлю. Даст стаканчик с водой. Таблетка ещё не долетит до желудка, а ты уже починен. Так не работает. Мы призываем думать и осознавать всё самостоятельно. С вами получилось. Я искренне довольна нашими результатами. Вы сами нащупали свою идеальную терапию. И я так понимаю, вы всё закончили?

– Да, вчера наконец-то я вышел на финишную. Осталось всего ничего. Дописать финал. Знаете, я бы не сказал, что всё отступило и снова крылат. Нет, но вчера чётко почувствовал, что теперь могу сам справиться. И ещё, теперь я знаю, что на вашей кушетке люди не расслабляются, а напрягаются, как при родах.

– Интересное сравнение, Кирилл.

– Да. Эта мысль мне подсказала один из ходов в моём сценарии. Так что вы, Ольга Витальевна, можно сказать, в какой-то степени мой соавтор.

– Приятно, но я так понимаю, на гонорар рассчитывать мне не придется?