Не буди девочку! До утра...

Окрашенная в коричневый цвет дверь напомнила те художества. И всё-таки отличалась от них. Потому что сбоку у этого прямоугольника имеется деталь. Ладонь коснулась её. И закорючка подалась вниз. Её примеру последовал и коричневый прямоугольник, который отпрянул от лица и позволил солнцу ослепить Юрочку! И он наугад бросился в сторону беседки. И снова ослеп, потому что внутри — сумеречно. Привыкнув к новому освещению, мальчик увидел то, что пригвоздило его к месту. Белые пухлые ступни! Прямо на полу! Сначала они вели себя смирно, а потом вдруг тронулись и стали покачиваться в воздухе, гипнотизируя мальчика. Чтобы разглядеть чудо, стоило встать на колени. Угадав его намерение, девочка прекратила болтать ногами и милостиво протянула ему правую «лапку». Так светская дама подала бы ручку кавалеру. В нос ударил запах травы и асфальта, который показался приятным. Взяв стопочку в руку, он отметил, что она помещается в ладонь. Но ещё больше умилил мизинчик, испуганно прижавшийся к более крупному братцу. Юра потянулся к крошке губами. И тут его ослепляет свет.

— Что ты делаешь, негодяй? — завопил женский голос.

Резким рывком его поднимают с колен и куда-то тащат.

Опомнился Юрочка лишь в кабинете. Какой-то дядя, усталый, с набрякшими под глазами мешками, поднимается из-за стола и отцепляет вонзившиеся в мальчишечье предплечье пальцы.

— Что случилось? — спрашивает он воспитательницу-конвоира.

Из последовавшей сбивчивой речи, мальчик понимает, что виноват. И плачет. Слёзы — неотъемлемая частью его натуры. Как и приклеенная навеки кривая ухмылка. Середины он не знает.

Мужчина протягивает виновнику происшествия бумажную салфетку, затем обращается к воспитательнице — конвоиру:

— Давайте седативные средства. А я приму меры.

На следующий день во двор «Бабочки» втащился бульдозер. Воспитанники припали к окнам, с восторгом наблюдая за железным чудищем. А оно подползло к беседке и… Скоро от неё остались руины. Слёзы брызнули из-под Юрочкиных век. Следом зарыдали в голос и остальные.

Это событие — своеобразная веха в жизни юноши. Он приходит к умозаключению: всякое приближение к женским ножкам грозит катастрофой.

— А вам что, молодой человек? — Вопрос адресуется ему.

— Мы-ы-ы…

— Мыло забрать?

Юрочка отвешивает поклон.

— А тара имеется?

Он стягивает с плеч торбу и протягивает через прилавок. Катря уходит в подсобку. Без ноши за спиной послушник ощущает себя оголённым. Он склоняет голову — самодельный куколь нейтрализует направленные на него взгляды. Минуты тянутся томительно. И он испытывает облегчение, когда слышит голос продавщицы:

— Бери!

А спустя короткое время он шагает по Монастырке, не чувствуя, как кукинское пожертвование бьёт по спине. В голове заливается колокольчиком одна-единственная мысль: кудрявая девочка из беседки живёт поблизости!

«Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешного, и помяни в Царствии Твоём Небесном!»

Единственная молитва, которая умещается в голове.

Юноша сдаёт мыло келарю. Теперь можно заглянуть к Эрику. Ведь только ему — Юрочке — ведома его тайна. В обиталище гостя появилась женщина! И одета она в красное. Почти такое же, как панама кудрявой девочки.

Послушник смущён. Надо ли говорить об этом новому настоятелю?

С трепетом входит послушник в покои личного гостя отца Авеля. Всё — на прежних местах. И Жанна тоже. Да, ту женщину зовут Жанной. Руки сами тянутся к той, кто владеет помыслами Эрика. Она отзывается шёпотом-шелестом. Он впивается в текст. Всё напрасно! Буквы пляшут, гримасничают и не выдают своих тайн.

От мысли, что он не способен уразуметь то, что доступно даже таким мирским людям, как Эрик, юноша приходит в отчаяние.

— Что ты здесь делаешь? — голос звучит подобно трубе в Судный день.

Книгочей по черепашьи втягивает голову.

— Кто тебе позволил?

Прилипший к нёбу язык выходит из повиновения — юноша бухается на колени:

— Элик! Поцытай!

«А ЧЕГО БОЯТЬСЯ? ПЕРЕКРЕСТИСЬ — ДА ЖИВИ!»

Мальчик суёт подаренный сборник подмышку.

— Мне надо идти, отец Авель. Тётя ждёт.

— Иди с Богом. И тётушке, и сестрице от меня поклон.

— Передам! — Бочком-бочком — и мальчишка уже за дверью. Он торопится показать тётке книжку, где напечатано его имя. Может, тогда отстанет со своими заданиями. Ведь не далее как вчера мамина сестра сообщила: у неё есть предложение.

— Псалтирь читать? — запаниковал племянник.

— Писать! Ты уже взрослый. — И она протянула толстую амбарную книгу.

Васёк открыл её.

«В нощь на 23 марта 7459 года в среду четвёртая недели святаго и великаго поста явились христианоненавистные безбожные варвари. Сии варвари во все проходы раступишася и окружища, но никто же сопротивлялся или бежа куда…»

— Так выражался и наш дедушка?

— Глупых вопросов не задавай!

Обречённо вздохнув, Васёк берётся за ручку.