Не буди девочку! До утра...

БРОДЯЖКА НАСТЯ И ЕЁ БЕЙСБОЛКА

Плечо ныло. «Видно, придётся к Миле зайти!» Колдомасов устроился на колченогом табурете. Девушка сидела на матрасе, подогнув колени к подбородку. На щеке-красноватая отметина. «Отлежала?»

— Имя, фамилия!

Водянистые глаза окатили его сонным раздражением.

— Настя Клеймёнова. — Стороннее ухо рассылашало бы только «нскмв», но участковый уже имел опыт общения с девицей, а потому всё расшифровал верно.

— И что ты, Настя Клеймёнова, делаешь в аварийном здании?

— Потапыч пригласил. — Опять сплошь «птптс».

— А где он сам?

— В город подался.

— Понятно. Давно в бегах?

— Не помню. — Настя послала полицейскому взгляд, от которого бы завяли все цветы. Но не на того напала.

— Ну в этом пусть другие разбираются. Так сказать по месту расположения твоего интерната.

— Я живу не в интернате, а в детском доме.

— А к нам с чем пожаловала?

— Я отца ищу! — Её взгляд затуманился и принялся блуждать в неведомых далях.

— Кто такой?

— В точности неизвестно. Но богатый…

Если сирота и ожидала проявления интереса, то просчиталась. Колдомасов взял бейсболку и со значением произнёс:

— Вещественная улика!

— Чего-о-о!

— А того-о-о! Данный головной убор принадлежал Апполинарии Петровне Бондалетовой.

— Не знаю я никакой… Петровны!

— Допустим. В таком случае каким образом этот предмет оказался у вас, гражданка Клеймёнова?

— Нашла.

— Где?

— На берегу.

— Когда?

— Летом.

— В каком году?

— Кажись, в прошлом. — Настёна принялась инспектировать собственные икры.

— В каком месте?

— У Двинска. — Девчонка поёрзала, припоминая. — Нет, малость подальше. В затоне.

Задать следующий вопрос Колдомасов не успел. В коридоре послышались шаги.

— Вернулся! — Водянистые глаза метнулись к дверному полотну. Спустя считанные мгновения оно двинулось. На пороге стоял мужичок в джинсовом костюме.

«Какая же крепкая порода… Даже разгульные десятилетия пущенной под откос жизни не скукожили».

— Заходи, Потапыч, не стесняйся! — пророкотал участковый.

— Поздняк метаться! — Мужик с силой потёр подбородок — послышался шорох недельной щетины. — Да и дома я.

— А вот тут ошибаешься! Данное помещение — собственность покойного Кукина.

Потапыч ничем не возразил. А шагнул за порог и стал деловито выкладывать снедь.

— Ты скажи, зачем несовершеннолетнюю сюда затащил? — Колдомасовский голос завибрировал официальными нотками.

— Настюхе негде ночевать.

— Значит так, — Сан Саныч поднимается с табуретки, которая при этом едва не заваливается. — Эту бейсболку конфискую. А сама поедешь со мной. Сдам тебя в городе с рук на руки.

— Погодите, гражданин начальник, — вмешивается Потапыч. — Девка не завтракала. Пусть хоть… — Договорить ему не позволяет характерный кашель, вынуждающий задуматься, куда больной девает мокроту.

— Лады! — сдаётся участковый. — Только без сюрпризов.

ПРОПАВШАЯ И СИАМЕЦ ГУЛЯ

Изучение технических возможностей инвалидной коляски стало эдаким медитативным занятием: глубина сиденья, длина подножек, высота спинки и угол наклона. Всё приспособлено к требованиям больного, даже такого неугомонного, каким на поверку оказался отец Авель.

Юрочка, наскучив наблюдением за его манипуляциями, извлёк из глубин подрясника чурбачок и ножик.

Раздался стук.

— Аля жива! — объявил Эрик. — Это она оставила Бежара у этой деревенской дурочки.

— Марина не так глупа, как кажется, — заметил отец Авель, протягивая крестнику руку. — А что касается сиамцев… Они все на одно лицо.

— Вы, похоже, тоже обратили внимание на горжетку.

— Сейгод. Но Марина утверждает, что кот появился у неё давно.

— Она не уточняет, когда именно?

— После болезни матери многие категории времени для неё просто не существуют. Есть только «здесь и сейчас».

— Она оправдывает своё прозвище — «счастливая».

Юрочкин куколь подался вверх:

— Гуля — это подалок!

— А если это его брат-близнец? — Монашеские усы и борода не сумели скрыть усмешки, но Эрик её проигнорировал.

— В Таракановке больше нет сиамцев. Папашу Бежара увезли в Питер прошлой осенью. Мурёнка Беспоповцевых — его единственная возлюбленная. А Бежар — её единственный породистый отпрыском.

— А ты, друг мой, неплохо осведомлён о живности Беспоповцевых.

— Я часто бывал в их доме.

— А у тебя стало получаться! — отец Авель перевёл взгляд, а с ним и разговор на движения резчика.

Левый угол Юрочкиного рта сдвинулся, возвратив лицу симметрию. Из-за жарыон часто отказывается от привычного куколя, отчего кожа не кажется больше бескровной.

— Юрочка, это правда, что ты из деревни Куклино? — осведомляется Эрик. — Говорят, деревенские женщины сшивали из двух половинок войлока головные уборы — кукли. Как у тебя.

Бабка-покоенка, — звуки выходят на удивление чёткие. — Это она.

Повисает пауза. Эрик даёт ей продлиться до приемлемого размера, после чего поднимается со своего места:

— Отец Авель, я бы хотел сообщить, что планы изменились.

— Никак уезжать собрался?

— Порученная мне миссия выполнена.

— Премного благодарен. Тебе и твоей маме.

— Я бы хотел лечь пораньше.

— Погоди. Один вопрос. Скажи, ты причастен к той трагедии?

— Что вы имеете в виду?