Не-доросли. Книга 2. Холодные перспективы

– Да кто его знает… дело господское, – это недовольно ворчит Рыгор. – Может, забыл что здесь когда-то, а сейчас понадобилось. А может, поглядеть на родные места захотелось…

Чаўня. Странное дело, на ней обычно говорят в городах. Чаўня, польский и русский. В вёсках –по-белорусски. Рыгор-то здешний, а вот второй, незнакомый (голоса его Глеб не знал) – мещанин какой-нибудь скорее всего.

Кто ж таков и что ему надо?

– Где он был, что видел?

– Да ничего пока не видел, – с досадой бросил Рыгор. – Прискакали с Карбышем этим как сумасшедшие… слышал ведь, небось, как выло в лесу? Сейчас спят.

– Ладно, – прохрипел мещанин (Глеб невольно пожалел, что Рыгор так не назвал его по имени). – Завтра постеречься надо.

Поговорили и разошлись, а Глеб остался стоять у окна – босиком на холодном полу.

Чего они боятся?

Что они скрывают такого, чего не должен видеть он, будущий хозяин? Что за тайны?

Невзорович проснулся рано, по корпусной привычке, которая за год въелась так прочно, что даже в вакации поднимала его на ноги почти с рассветом. Покосился на пол – Данилы уже не было, не было на полу и мата – краешек его торчал из-под кровати шляхтича, аккуратно свёрнутый в рулон.

Данила нашёлся во дворе. Он стоял у кирпичной стены полуподвала, покачиваясь с пяток на носки и заложив руки за спину, и с интересом разглядывал тяжёлую кованую дверь, новенькую, в приклёпанным внутренним замком.

С самого утра уже наваливалась жара, на небе не облачка, только где-то на юго-западе, в виленской стороне, белел на бледной синеве невесомый мазок перистого облака.

– Чего это ты, Данила? – шляхтич остановился за спиной камердинера, тоже глянул на дверь. Раньше её не было, раньше дверь была дубовой и никогда не запиралась. Дверь была в ледник – кому понадобилось такое городить и зачем? В пустой-то усадьбе?

– Странное дело, – сказал Карбыш так, не отрывая взгляда от двери и повторил почти слово в слово мысль Глеба. – Кому понадобилось такое городить в пустой усадьбе и зачем?

Вспомнился ночной разговор Рыгора с кем-то незнакомым – может быть, в этой двери всё и дело?

У Глеба вдруг возникло чувство, что ему кто-то смотрит в спину – тяжело и угрюмо, исподлобья, словно целится из широкоствольного фальконета, уже и палец лёг на курок, вот-вот тикнет кремень по кресалу, и их с Данилой снесёт тяжёлым зарядом картечи или бомбочка рванёт.

Он обернулся стремительно, словно надеясь застать этого кого-то врасплох.

Застал.

На них и правда смотрели.

Рыгор.

Стоял у конюшни, привалясь плечом к приотворённым воротам, лениво пинал носком сапога засохший катыш конского навоза. Глядел и впрямь тяжело и неприязненно, вот только никакого фальконета у него, разумеется, не было.

Был кнут – длинный, тяжёлый ременный бизун. Он свисал с запястья и терялся в пожухлой от жары траве. Ну да, правильно, Рыгор в усадьбе не только дворник и привратник, он ещё и конюх тут же.

Хватит ли у него смелости пустить против Данилы и Глеба этот кнут, проверить никто не успел.

За воротами застучали копыта, послышался зычный выкрик, и Рыгор немедленно бросив бизун, бросился к воротам – отворять.

– Что-то он вчера не спешил так, – процедил Данила, провожая привратника взглядом.

Голос за воротами внезапно показался Глебу знакомым. Повторялось вчерашнее – вчера он тоже с трудом признал голос Рыгора, но это и немудрено – два года хлопа не видел.

Ворота распахнулись, во двор въехала запряжённая саврасой кобылой коляска со знакомым кучером на козлах. Из неё почти тут же, не дожидаясь полной остановки, выпрыгнул человек.

Серый сюртук нараспашку, суконный картуз, высокие сапоги – почти дворянская одежда. Гладко выбритый тяжёлый подбородок, раздвоенный глубокой ямкой посредине, вислые пепельные усы, неприятный взгляд серых глаз. Яков Вильк, управитель пана Миколая Довконта, доверенное лицо и сволочь редкостная. Впрочем, по хозяину и слуга, – тут же напомнил себе Глеб, становясь в непринуждённую позу. Краем глаза он видел, что Данила за его спиной стало так, чтобы не мешать паничу и всё видеть, и заткнул большие пальцы за пояс – руки рядом с пистолетами, которые Данила ещё вчера, рассёдлывая коней, вытащил из ольстр. Оружие Карбыш привык держать поблизости, чтобы, если что, пустить его в ход немедленно.

– Панич Глеб?! – удивление в голосе Вилька было настолько неподдельным, что шляхтич на мгновение поверил, будто управитель и вправду не ждал увидеть его здесь. Но тут же напомнил себе, как вчера утром он сам рассказал опекуну, что едет в Невзоры, и не знать про то Вильк никак не мог.

Невзорович молчал, молчание это становилось тягостным, и улыбка на лице Якова понемногу становилась натянутой, глаза его бегали вправо-влево, взгляд метался с лица Глеба на пистолеты Данилы.

– Что за этой дверью? – Глеб чуть мотнул головой назад – этого движения должно было быть достаточно. Глаза управителя забегали быстрее, он нервно облизал тонкие губы, разгладил усы – видно было, что подбирает слова. Глеб нахмурился. – Не слышу ответа, Вильк!

– Склад там, панич, – сказал, наконец, Яков.