Не-доросли. Книга 3. Метель

Наконец, пальцы адъютанта не вытерпели – правая ладонь разжалась, сорвалась с рукава генерала, и почти тут же оторвался эполет на генеральском плече, сорвалась и левая рука. Поручик Башуцкий повалился навзничь под обидный хохот толпы – зевак вокруг собралось немалое количество.

Стало обидно до слёз, так, что поручик едва сдержался. Вскочил, отряхиваясь от снега, свирепо глянул по сторонам и вызвал этим только новый взрыв издевательского смеха.

– Чем ржать, помогли бы лучше! – крикнул он. Попытка миролюбиво разрешить дело пропала впустую – скалились над ним, пальцами показывали.

– Волоки давай сам, – насмешливо и надменно, вальяжно подбоченясь, бросил ему ближний обыватель, по виду – купец (шуба нараспашку, красная рубаха, шапка сбита на затылок, борода вызывающе торчит вперёд), словно только что из времён Ивана Грозного или Бориса Годунова.

Адъютант вскипел, шагнул к купцу, сжимая кулаки, но тот не испугался, только выпятил брюхо и бороду сильнее:

– Но-но! Остынь щенок! – двадцатидвухлетний поручик и впрямь был перед этим купцом – щенок щенком.

Злость на мгновение замглила Башуцкому взгляд, он подшагнул ближе и с разворота, прямо в наглые бесстыжие купеческие глаза кулаком – н-на! только сапоги взлетели! Купца снесло с ног, грохнуло спиной о мостовую, толпа рядом глухо зароптала, тщедушный разночинец рядом с купцом, по виду не выше коллежского регистратора – поношенный сюртук серого сукна, старая шляпа, кое-где подштопанная и подшитая, дурно выбритое прыщавое лицо – оскалясь, сунул руку в карман, но Башуцкий не стал дожидаться, пока тот вынет руку обратно (что у него там – нож, кастет?) – пинком в живот сбил с ног и его. Толпа зароптала сильнее, но поручик – пропадать так громко! – вырвал из-за пояса пистолет и с усилием взвёл тугие курки. Толпа притихла.

Пистолет был хороший, двуствольный, французской работы, и сейчас сдвоенное дуло жутко, словно двумя чёрными глазами глядело на толпу.

Оно понятно, что если толпа навалится разом, то ничего пистолет не спасёт, самое большее двоих повалит, а остальные поручика стопчут и растерзают. Но вот быть этими двоими никому не хочется, а градус озлобления ещё не настолько велик, чтобы на себя каждому было наплевать. Толпа – ещё не войско.

– Ты! – пистолет посмотрел на купца, и тот заелозил ногами по снегу, отползая назад, скользя по мостовой на своей шубе, как на добрых санях с подрезами.

– И ты! – пистолет качнулся в сторону разночинца, который торопливо вскочил на ноги и угодливо закивал.

– И вы двое! – пистолет выбрал из толпы ещё двоих – дьякона в длинной зимней рясе и камилавке с фиолетовым верхом (тот размашисто перекрестился) и мастерового с потемнелыми от инструмента руками (тот только угрюмо кивнул). – Поднимите генерала и несите за мной! Как поняли?

– Поняли, ваше благородие, – сдавленно и вразнобой отозвались трое. Купец смолчал.

– Не слышу?! – возвысил голос поручик, сводя брови к переносице.

– Поняли, ваше благородие! – отозвались уже дружнее, теперь и купец подал голос.

– Саша! – прохрипел вдруг генерал, приходя в себя. – Поручик Башуцкий!

– Ваше превосходительство, – бросился поручик к генералу. – Михаил Андреевич! Подождите немного, мы сейчас вас в дом перенесём, доктора вызовем! Тут графа Орлова дом совсем рядом!

– Не надо… – слова давались Милорадовичу с трудом, он выталкивал их из себя по частям. Четверо назначенных Башуцким в носильщики подошли к генералу и смотрели с почтением – куда и вся спесь-то подевалась?! Толпа молчала. – Не надо… к Орлову. Казарма конной гвардии – ближе, туда несите. Пусть солдаты посмотрят, на то, что мятежники творят…

– Понял, ваше превосходительство, – торопливо кивнул поручик и тычками стал поторапливать носильщиков. – Что стоим, берите генерала!

Солдаты шли через Дворцовую площадь – наискосок, от самого Зимнего дворца, должно быть, с Марсова поля. Шли дружно, ровной колонной, впереди, давая отмашку маршировал офицер – пока нельзя было разглядеть знаков различия.

– Кто таковы? – вгляделся Николай. Граф Перовский в ответ только пожал плечами – разглядеть нельзя было не только чинов, но и полковых знаков. Но в этот миг над колонной как раз развернулось знамя.

– Лейб-гвардии гренадерский полк, ваше величество, – мгновенно доложил кто-то из свиты. Перовский только коротко вздохнул и покосился в ту сторону, но так и не смог разглядеть, кто поспешил услужить царю. Как будто Николай теперь сам не видит, по знамени.

– Стюрлер! – обрадованно воскликнул Николай, толкнув вороного жеребца шенкелями. Царская свита стремительно сближалась с колонной солдат, и тут Перовский почувствовал, как волосы начинают шевелиться у него под шляпой – во главе колонны шёл совсем не полковник Стюрлер, а какой-то молодой поручик, плотный блондин невысокого роста. Предчувствие опасности охватило всё существо генерал-адъютанта, и в этот миг царь, видимо, тоже что-то почувствовав, начал натягивать поводья, придерживая коня. Но было уже поздно – до колонны, которая и не подумала остановиться, было всего несколько сажен.