Не-доросли. Книга 4. Бубновые тузы

В углу – невысокая печь из камня-дикаря, дрова – нарубленный и сложенный аккуратной горкой плавник, толстый пучок лучины, воткнутый в косяк нож-косарь (кривое лезвие чуть тронуто ржавчиной – видно, в зимовье давно никто не бывал). Ещё один мешок нерпичьей кожи – из неплотно завязанной горловины торчит берестяной свиток – редкость в здешних местах, кто-то оставил немалое сокровище на поживу случайным путникам.

Скоро в печке весело пылал огонь, его языки жадно лизали тёмный плавник, густой серый дым клубами стелился под пологой крышей и выползал в волоковое окошко.

В другом углу нашёлся медный котелок и узелки с вяленой рыбой (откуда? ведь видно же, что в зимовье давным-давно никто не был!) и сухарями (а их даже плесень никакая не тронула!).

Надо было где-то взять воды. Или хоть снегу натопить.

Влас выглянул в дверь и остолбенел – снаружи всё поменялось.

Ледяные полупрозрачные глыбы пронзительной голубизны вздымались куда-то ввысь, на глазах меняли форму, становились узнаваемыми. Львы, орлы, волки, островерхие башни и стрельчатые окна. Трон с широким сиденьем посередине – тот самый, который он видел летом с мачты фрегата «Елена». Никто из матросов так и не ответил ему тогда, что это за престол, чей он, – хотя и видно было, что знают. Отводили глаза, бурчали что-то невнятное.

Как и в тот раз, на Матке, с ледяным зеркалом и женским ликом.

Сиденье престола не было пустым – его занимала ОНА. Длинные белые одежды (не поймёшь, платье – не платье, сарафан – не сарафан, плащ – не плащ, одним словом – одежды) ниспадали по плечам, по рукам, широкими потомками стекали по подлокотникам престола, селились по земле. Чеканный прямоносый профиль, бледные, каменно-ледяные щеки, брови темного гранита, губы ярко-алого граната. То ли статуя, то ли просто каменная глыба причудливой формы, то ли живая женщина. Вычурная корона самоцветного льда на светло-русых волосах, серо-зеленый малахит в глазах, золото и серебро – перстни, цепи, обручья.

Нечеловеческая красота притягивала и завораживала. Женская фигура одновременно казалась юной девушкой, зрелой женщиной и ускоренной годами старухой. Владычицей. Матерью. Женой. Девушкой.

Так вот чей это был престол, – оторопело подумал Влас, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни пальцем.

Нет это не Матка и не Грумант – ни там, ни там он не видал таких мест – оснеженные пики косо и неровно обломанных гор, бескрайние ледяные поля и одновременно – густой пышной крикливой зелени, высокие медноствольные сосны и могучие дубы.

Кто ты?