Не-доросли. Книга 4. Бубновые тузы

– Хо́дитесь, стало быть, – теперь в голосе Рябова уже ощутимо слышалось одобрение. Должно быть, не нравилось и на том свете великому предку гордыня внучки, Власовой матери. – То хорошо, то добро. Часто из корпуса-то отпускают.

– А по воскресным дням, – Рябов спрашивал что-то малозначимое, а на душе у Власа понемногу зрело ощущение, что он должен от предка услышать что-то важное. Очень важное. – Когда к Иевлевым хожу, когда к Аникею.

– К Аникею, – словно эхо отозвался Рябов. Двигаясь скупо и размеренно, он снова плеснул вина в стаканчик, примерился глазом, словно прикидывая, сразу его проглотить или чуть подождать, махнул вино в один глоток, бросил в рот длинное красно-бурое волоконце вяленой палтусятины, откусил кусок сухаря.

На какое-то время повисло молчание, Влас смотрел куда-то под стол, почему-то опасаясь поднять глаза – так, словно прапрадед мог уличить его в чём-то нечестном, постыдном.

– Ты вот что, парень, – сказал вдруг Рябов, и кадет, вскинув глаза, встретился с прапрадедом взглядами и содрогнулся – первый лоцман русского флота глядел умудрённо и так проницательно, что мальчишке стало не по себе – казалось, что в его душе не осталось места, куда не проник взгляд предка. Ничего не скрыть. – Ты Аникею-то помоги. Ты – можешь. А больше никто и не сможет, опричь тебя, верно тебе говорю.

По спине Власа пробежал мороз, лопатки свело от жутковатого ощущения – словно он прикоснулся к чему-то страшному, чему-то древнему. Так было и тогда, на Матке, когда увидел он в скале Зеркало, так было и в норвегах, когда встретили они огромный ледяной трон-падун[12]. Так было и на посту около церкви, когда он услышал шёпот за спиной.

Рябов снова строго глянул в глаза праправнуку, покачал головой, словно воспрещая лишнюю болтовню и повторил:

– Спаси брата, Влас. Ты – можешь.

В глазах потемнело.

Проснулся с мокрыми щеками. Несколько мгновений лежал лицом вверх, не двигаясь, дожидался, пока из глаз перестанет течь. В спальне было темно, только тускло светилась в углу на божнице лампадка. И слава богу, что ещё ночь – не хватало ещё, чтоб кто из кадет увидел у него бабью воду на щеках.

Спаси брата, стало быть.

Ты можешь.

И как же, позвольте спросить? Налёт на Петропавловку устроить? Фрегат угнать для того? Или подкоп в крепость прорыть откуда-нибудь с самой Выборгской стороны?

Пупок развяжется.

Ладно, утро вечера… мудрее (Влас терпеть не мог, когда говорили «мудренее», мудренее – это причудливее, заковыристее, сложнее, а не умнее, проще и понятнее), может и Грегори с Глебом что полезное скажут.

Несколькими короткими движениями растёр по щекам остатки слёз – молись теперь, чтоб с красными глазами не проснуться. Вмиг догадаются – проходу потом не дадут.

[1] Бейдевинд – курс, при котором угол между направлением ветра и направлением движения судна составляет менее 90°.

[2] Ola – здравствуйте (исп.).

[3] Альмавива – испанский широкий мужской плащ без рукавов, закрывающий почти всё туловище, популярный в 20 – 30-е годы XIX века.

[4] Нафабренные усы – выкрашенные в чёрный цвет.

[5] Desir – страсть (франц.).

[6] Заструги – неподвижный, вытянутый вдоль ветра узкий и твёрдый снежный гребень длиной до нескольких метров и высотой иногда до 1,5 м.