Читаем Не достигнуть координаты Х полностью

От него несёт вовсе не виски – чем-то покрепче и знакомее.

Абсент?

– Ты у нас, я так понял, кинокритик?

– Не совсем, – я мотаю головой. – Но с кинематографом связан.

– Отлично! Я нашёл, с кем обсудить свою проблему, – восклицает Ник и смотрит на Джин. – Сестрица, ты не против, я украду твоего парня на пять минут?

Девчонка недовольно закатывает глаза.

– Он не мой парень, – твёрдо говорит она.

– Ништяк! – оживляется мой собеседник, видимо, даже не услышав реплики своей сестры. – Я никого не украл.

Ник переводит взгляд на меня и довольно улыбается.

– Слушай, Питер, – быстро тараторит он. – Надо накатить за знакомство.

Парень уже был настолько уверен в своих действиях и движениях, что тут же вскочил с кресла и готовился понестись на кухню за рюмками и спиртным. От алкоголя по такому поводу я не отказался бы, но лицо моей подруги, ранее выражавшее растерянность и напряжение, вдруг озлобилось и покраснело в щеках. Она моментально вскочила с кровати вслед за братом и выпалила:

– Обойдёмся без алкоголя!

Ник, выругавшись, остановился в проёме двери и с надеждой посмотрел на меня.

Я помотал головой.

– Не пью сегодня, – уточнил я.

Эту реплику Джин должна запомнить на всю жизнь.

Старший брат моей подруги вздыхает, но всё же садится обратно на место. Он быстрым движением пальцев проверяет, есть ли в аппетитной обёрточной упаковке хоть один лакомый кусочек шоколада, и вновь вздыхает – шоколада не было. Закончилось и молоко, которым хотелось запить отчаяние от сорванной пьянки в честь знакомства, и тогда Нику Бэттерсу пришлось смиренно сесть за стол и начать разговор.

– Ох уж вы, любовники, – как бы между прочим бросает он, пытаясь пристыдить нас за съеденный трофей, но на место его разочарованию приходит сердечное оживление. – Итак, к проблеме. Я так хочу понять русскую культуру и русское кино. Оно всё мне так нравится, особенно у Тарковского, но я никогда не могу понять его до конца. Хотя, кичиться не буду, я только Тарковского и смотрел, знаешь ли. Но какое у него кино! Окей, хер с ним, с Тарковским, хотя царство ему небесное, этому великому человеку, но я-то пораскинул мозгой и подумал как-то: у русских, ну, стопроцентно есть свой «Голливуд». И что же я там нашёл, дорогой друг мой?

Ник начинает перечислять на пальцах – хотя, судя по его недовольному лицу и зная, что из себя представляет современный русский кинематограф, пальцев для злости ему не хватит.

Он говорит:

– Военные драмы, криминал, боевики, сомнительная научная фантастика, опять криминал, пьянки, водка – хотя, я бы побывал на такой, – парень усмехается и забивает на идею с пальцами. – Опять криминал, криминал, де-вя-нос-тые, мстители с медведями. И знаешь, что самое странное?

Собеседник поднимает на меня глаза и слащаво улыбается.

– Они все сняты одинаково, – заканчивает он.

По затянувшемуся молчанию я понимаю, что очередь говорить переходит мне.

Я не спеша начинаю свой муторный, несвязный ответ, с трудом подбирая слова и мысли.

Я говорю:

– Вообще, я сам не особо просвещён в русском кино и не так много его смотрю, – мне нельзя произносить много слов за один раз. – Мне очень нравится Тарковский, хоть я тоже не до конца понимаю, о чём он снимал. Дело не в том, что ты тупой или я тупой, а в том, что мы не русские и русскую жизнь не знаем, поэтому их фильмы не понимаем до конца. А про то, что сняты одинаково – это их так всех учат.

Ник внимательно выслушивает моё изречение.

– Ужас, – кивает он.

И я снова не могу сдержаться и не оставить за собой следующую реплику:

– Не нам, американцам, говорить о русской культуре.

Ник обращает на меня свой оценочный прищур и кивает.

– Это уж точно.

– Но у меня есть один друг, – неожиданно для себя я продолжаю разговор. Ник всё также чутко вслушивается в мои слова. – Он русский мигрант. И, вполне вероятно, накатит с тобой.

Ник заинтересованно щурится.

– Мне нужно имя, – решительно говорит он.

– Виктор Полански, – отвечаю я.

Парень усмехается:

– Звёздный родственник?

– Скорее, поклонник.

Который не видел ни одной работы своего кумира.

Ник довольно кивает и, посмотрев на свою сестру, объявляет итог диалога:

– Слушай, сестрица, а ты умеешь выбирать парней.

Ник хлопает меня по плечу:

– Только говорил бы погромче.

Джин тяжело вздыхает.

– Мы не…

– Кстати! – Ник бросается к ней и усаживается на кровати, обрывая на середине слова. – Джин, я решил.

Парень, приобняв сестру, мечтательно проводит рукой по воздуху и шепчет:

– Я буду лётчиком-испытателем.

Девчонка сухо выдаёт:

– Протрезветь успеешь?

Ник наклоняется к её уху и хитро произносит:

– Не о том думаешь, сестрица.

Их тон разговора резко меняется.

С лица Джин резко пропадает недовольство по поводу долгих пропаж и алкогольных приключений своего брата, и лица брата с сестрой в один миг становятся идентичными, похожими. В глазах их зарождается какой-то дикий азарт, при том гневный, раздражённый, но разделённый между ними одной общей бедой.

Я не понимаю, к чему клонит Ник.

Но Джин прекрасно понимает.

– Отец в курсе?

– Сегодня узнает, – парень ухмыляется.

В кадре прямо сейчас – семейная драма двух близнецов.

Конфликт поколений.

Перейти на страницу:

Похожие книги