Не достигнуть координаты Х

Джин воздевает глаза к небу, как бы моля Бога о помощи. Но Он её не слышит. Я же пытаюсь перебрать обстоятельства и события той ночи, которую мы с подругой объявили «ужасной», но ничего в голову не приходит. Я думаю лишь о том, узнал ли Рахим Эш о моей случайной половой связи с его бывшей-настоящей-бывшей девушкой.

Моя подруга, нервно докуривая, лишь разочарованно произносит:

– Господи, Прэзар…

У меня появляется до ужаса постыдная мысль, и я с усмешкой озвучиваю её вслух:

– Слушай, если кто-нибудь из твоих подруг захочет восстановить отношения с бывшим, я всегда к их услугам.

– Я с тобой не разговариваю, – фыркает Джин.

Я качаю головой.

Глупая деталь снова селится внутри головы – я ей невольно усмехаюсь.

– Между прочим, я восстановил семью.

– Они уже расстались, Коул, – девчонка презрительно щурится.

– Это уже не моя проблема, – замечаю я.

– Мы отошли от главной, – говорит она.

Чёрт.

Дэниэл.

– После той тусовки, – смутно припоминаю я. – Мы и перестали общаться.

– Вы и на ней особо не контактировали.

Я с подозрением кошусь на Джин.

Девчонка отводит взгляд:

– Я это помню.

Ну, а как же.

Посторонние размышления я решаюсь отложить на потом – сейчас это не имеет значения.

С особым усилием я пытаюсь перебрать события того вечера. Первые минуты я не был особо пьян: я помню яркие пятна рождественских – «новогодних», исправил бы меня беспечный русский друг, – гирлянд, приятный запах недорогой пиццы и все старые знакомые, собранные под одной крышей. Раньше я и подумать не смел бы, что смогу оказаться с баскетболистами и популярными девчонками на одном мероприятии, не привязанном к школе.

– Виктор тогда ходил и представлял меня всем, – в такт своим мыслям продолжаю я. – Я и втянулся во всю эту историю.

Полански мог воплотить эти запретные мысли в реальность.

Я помню, как он встречает меня с Дэниэлом на пороге – вечеринка в самом разгаре. Буквально через несколько минут я теряюсь в толпе, но Виктор тут же находит меня и представляет своим новым друзьям – словно я их не знаю. Вот парни из выпускного класса, по одному из них – худощавому, с выразительным тёмным взглядом под стёклами очков – сохли все девчонки.

Следующая локация – кухонный стол. Там уже что-то задумали баскетболисты во главе с Рахимом Эшем – та встреча запомнится мне надолго. Обмен рукопожатиями мы сопровождаем долгим, довольно неприятельским взглядом – Эш вспоминает, кто оттаскивал от него Кита. В моём воображении рисуется, как четырнадцатилетний Кит харкает кровью Эшу под ноги и говорит что-то, отчего взгляд второго становится злее.

Но злился Эш на себя, а не на Кита.

Мы больше не пересекались на вечеринке.

Я помню, как меня обнимали все самые красивые девочки в школе: Энджел Кимберли, Виктуар Брукс, Кристин Дрейк. Кристин Дрейк. Кристин Дрейк в какой-то момент хватает меня за руку и уводит из кухни – в этот же момент пропадает и Рахим Эш.

Мигом у меня появляется сотня новых друзей среди тех, кто раньше не считал меня человеком. Я стал иметь для них значение, стал для них личностью, заслуживающей их интереса. Эти люди освободили меня от того одиночества, в котором долгие годы я был замкнут и единственным спасением от которого было это самое общество.

Но я не чувствую радости.

Я помню Джин Бэттерс на той вечеринке.

– Я совсем забыл о Ките.

Джин отводит взгляд.

Тогда её волосы были ниже лопаток.

– Ты не пытался восстановить с ним прежние взаимоотношения?

Я мотаю головой.

– Я писал ему первое время, – говорю я. – Но потом мы просто разошлись. Безо всяких объяснений. Как будто не дружили никогда.

– Тебе не было тяжело после расставания? – настороженно спрашивает она.

Я смотрю на Джин.

Она постриглась на следующий день после той вечеринки.

– Нет, – сдавленно произношу я. – Мне казалось, что так и должно было произойти.

Девчонка возмущённо хмурится.

Её тон слегка повышается от удивления, и она резко выбрасывает:

– Вы вообще были близки?

Меня снова начинает сворачивать изнутри.

Язык горит от постыдных слов лжи. Мозг знает правду, сердце ждёт признание. Но я не могу сказать эти слова вслух – не могу, не могу, не могу.

Я должен.

– Он был моим единственным другом.

Среди серых воспоминаний маячит светлая улыбка ровных зубов.

Я еле выговариваю:

– До Полански.

В моём сознании простираются яркие картинки: весна, мне около семи, весь Хаскис-таун изобилует нежностью и свободой. Прямиком по тротуару вдоль обочины Дэниэл Кит несется на своём новёхоньком скейтборде. Я бегу вслед за ним. Моё тело содрогается от смеха и счастья, Кит – уверенно едет сквозь толпы взрослых и показывает всем языки.

Мы свободны.

Мне десять, мой велосипед пропал где-то среди кустов по наклонной дороге. Меня трясёт от страха смерти, покалечившее меня в столь юном возрасте. Дэниэл Кит включает «Битлз» на старом дедушкином граммофоне и пританцовывает чечётку. От его неуклюжести и беззаботности меня пробивает на смех.

Мы счастливы.