Не дура

– Заметно, – усмехнулась она, и эта усмешка образовала симпатичные ямочки на ее щеках.

– А что именно?

– Занудный, – отвела она от него свой взгляд.

Разговор не клеился, и надо было как-то из него выбираться, а ноги застыли и не хотели идти, будто кто-то приклеил его к тому месту. Николай стоял как истукан, не зная, что сказать, как сказать, потому что в глазах девушки был один-единственный вопрос – «зачем?».

Рядом пробежал мальчик, споткнулся и упал, из ладони его вылетело несколько монет к ногам девушки. Малыш растянулся и замер. Его короткий крик вывел Стрельцова из оцепенения. На автомате он подошел и поднял мальчугана. Колено было разодрано, тихо сочилась кровь.

– Больно?

– Терпимо.

– Куда так бежал?

– За мороженым. – Николай усадил пацана на скамейку остановки автобуса, что находилась поблизости.

– Кровь, – стал он разглядывать свою коленку.

– Боишься крови? – Стрельцов достал из кармана платок.

– Нет, – ответил мальчишка, точно так же, как в свое время ответил и он. Память откинула его на несколько лет назад… Обратно на войну. Почему теперь только эти яркие кадры вспыхивали в его раненном воображении. В противовес всему миру шла бесконечная война.

* * *

– Боишься крови? – спросил Борис, который служил в части медбратом.

– Нет.

– Тогда будешь мне ассистировать. Бедолагу доставили вчера из деревни, весь день жаловался на боли в боку, без сознания, во всей видимости, аппендицит. Сможешь мне ассистировать? – снова спросил он Николая. – Брат ты мне или медбрат? – тут же рассмеялся Борис.

– Ты же бальзамировал вождя? Это примерно то же самое, главное быстро найти нужные слова. Пациенту что нужно? Теплые слова. У меня с этим трудно. У тех, кто режет с нежностью проблема.

– Вот и отлично, – протянул он мне одноразовые перчатки. – Я дам тебе скальпель, будешь отмахиваться. Помнишь, как в «Двенадцати стульях»: «Я дам вам парабеллум…»

– «…мы будем отстреливаться», – закончил я реплику и попытался выдавить смех, но только крякнул. – Ладно, что надо делать?

– Приложишь ему к лицу тампон, если вдруг проснется. По-хорошему – надо бы анестезиолога, но где его взять? – он указал на флакон.

– Кажется, света маловато, – посмотрел я наверх на светильник в виде шляпы, из-под которой спускался медленно тусклый свет.

– Согласен, на том свете его значительно больше… если мы не поторопимся, – уверенно сделал первый надрез хирург. – Тампон.

Я слушал указания хирурга, который все дальше вторгался во внутренний мир чернокожего брата.

– Где же этот отросток? – цинично изучал медик чужой внутренний мир. Но больше всего меня удивило не то, что он не мог найти причину, как мое равнодушие к происходящему. Ни одна эмоция не вздрогнула внутри меня. Неужели я стал таким же бронированным, пуленепробиваемым, бездушным. Очерствел. Неожиданно свет в палате погас. Словно короткое замыкание мыслей.

– Конец света. Как всегда, в самый неподходящий момент. Пойду генератор проверю. Стой здесь.

В темноте наступила тишина, только тонкий писк напомнил, что мы здесь не одни.

Когда свет включился, я увидел, как крыса уже водила носом у самой раны пациента. И снова я безразлично замер, наблюдая, что будет дальше.

– Готово, – вошел в этот момент в палату медбрат. Голос был громкий, что даже крыса оставила трофей и скрылась в углу палаты.

– Здесь глаз да глаз. Стоит только расслабиться, и какая-то крыса может запросто стащить твой внутренний мир.

– Это везде так.

* * *

Приходишь с войны, а внутреннего мира нет, все забрала война.

Девушка подошла к пацану и отдала ему собранную мелочь, которую он растерял.

– Живой? – спросила она Стрельцова.

– Живее всех живых.

– Спасибо, мне домой надо, – прижимал к ране платок пацан.

– А как же мороженое?

– Завтра куплю.

– Ну, иди, а платок можешь оставить себе. На память.

Я снова стал как вкопанный рядом с девушкой.

Она, улыбнувшись, посмотрела она меня:

– Кофе еще в силе?

– Кофе? Конечно. А что такое? – снова не знал он, что добавить.

– Ничего, вы так быстро пришли на помощь.

Прапорщик снова застыл, как на постаменте, не зная, как себя вести с девушкой, а главное куда. Глаза его уткнулись в асфальт. И тут спасение:

– Тоже, наверное, пацан выронил, – поднял с земли оловянного солдатика, который с автоматом шел в атаку, прапорщик. Стал крутить его в руках и рассматривать. «Вот она – боевая выручка». Солдат пришел на помощь солдату, чтобы тому было теперь чем занять свои руки. Бойцы посмотрели друг другу в глаза. «Что же вы, прапорщик, растерялись?», – спросил его среди грохота взрывов, визга пуль, разрывов снарядов мирного неба, солдат. Прапорщик пригляделся к фигурке и действительно заметил погоны на плечах оловянного военного. «Никак нет», – ответил он с улыбкой. «Так действуйте». – «Есть! Разрешите идти?» – «Идите, идите уже быстрее. Девушка ждет».

– Вы мне напомнили моего брата, он недавно вернулся из Афганистана. Вернулся – громко сказано. У меня такое впечатление, что он до сих пор возвращается, но никак не может, что-то не пускает его.