Не единственная

– Шесть,  – бормочу, принимая на себя чужую боль. – Их было шесть.

– Что? Анья, о чем ты? – встревоженно переспрашивает Дарион.

– Котят было шесть! – я со слезами на глазах оборачиваюсь к нему. – Один уже умер!

Вскакиваю, хватаюсь за замок.

– Подожди! – Дар останавливает меня. – Это может быть очень опасно!

– Не опаснее чем то, что уже случилось со мной!

Клетка распахивается, я решительно забираюсь внутрь.

Чем я могу ей помочь? Лечить не умею, вернуть умершего котенка – не могу. Но я же ранерия! Должна же от моей силы быть хоть какая-то польза?!

– У нас мало времени, – бормочет Дарион, оглядываясь.

– Что ты ищешь?

– Лопату. Надо вычистить клетку. Где-то здесь были запасы для инкардов…

Он скидывает камзол, цепляет его на ближайшую клетку и направляется к сараю, в котором хранятся тюки соломы и свежее мясо.

Я же подтыкаю платье за пояс, чтобы не запачкать подол, опускаюсь на колени рядом с животным. Ноги потом можно будет помыть, а мне так удобнее.

Глажу мантикору по голове:

– Ты молодец, ты сильная, ты все сможешь.

И непонятно, кого уговариваю – себя или ее…

Наши взгляды встречаются и, так же как прежде с Широм, я проваливаюсь в глубину ее глаз.

Меня пронзают чужие эмоции: боль, ярость, отчаяние, безысходная, глухая тоска. Она не хочет быть пленницей. Не хочет растить детенышей в тесной клетке. Но материнский инстинкт сильнее желаний, а боль от потери котенка разъедает, словно смертельный яд.

Она хочет вернуться домой.

Перед моим мысленным взором проносятся пугающие фантастические картины: мрачные багрово-красные пейзажи, голые черные камни, струящаяся меж них горящая магма.

Неужели это мир, из которого пришла мантикора? Значит, мой Шир тоже оттуда?

Всматриваюсь внимательнее.

Там жарко. Очень жарко. Жар поднимается от земли, колышется в воздухе плотной пеленой. Там нет солнца и неба, но есть странные растения, состоящие из ядовитых игл и щупалец, а еще там есть они…

Двуногие крылатые тени…

Хозяева Бездны. Дэймары.

Я забираю ее эмоции, высасываю их досуха, а взамен отдаю свои: умиротворение, надежду, покой.

Не знаю, как у меня получается это. Просто следую за своими инстинктами, которые подсказывают, что и как нужно делать. Чешу мантикору за ухом, пока она не засыпает.

Дарион уже ждет с лопатой в руках и с закатанными рукавами. Рядом с клеткой стоят тюк соломы и два ведра с сырым мясом.

– Пришлось вскрыть ледник, – он смущенно пожимает плечами.

Вдвоем мы быстро вычищаем клетку и меняем подстилку. Я раскладываю самые аппетитные куски мяса у мантикоры под мордой. Один кладу отдельно, а затем подношу к нему котят. Они недовольно крутят мордочками, отфыркиваются, но я продолжаю их настойчиво тыкать носами. Пока, наконец, один не впивается острыми зубками. Урча и порыкивая, он вгрызается в мясо.

Вскоре и остальные повторяют за ним.

Я, не скрывая улыбки, наблюдаю за ними.

– Идем, – зовет Дарион, – времени больше нет.

Набрав воды в колодце рядом с загонами, мы быстро приводим себя в порядок.

Несколько минут спустя, когда Рааш поднимается в небо, я отыскиваю взглядом мантикору. Она уже проснулась и поднялась. Стоит на покачивающихся ногах и смотрит нам вслед.

– С ней все будет хорошо, – заверяет Дар, кладя свои руки поверх моих. – Я прослежу, чтобы за ней присмотрели.

– Я знаю, – улыбаюсь в ответ.

***

Стена встречает нас напряженным молчанием.

– Мы не знаем, чего ожидать, – поясняет хмурый Арген. – Поэтому я приказал всем женщинам и детям спрятаться в тайном месте. Все воины на позициях. Сейчас еще светло, тварей нет, но когда стемнеет…

Он замолкает на полуслове, но и так ясно: когда стемнеет, твари вернутся. И я тоже должна быть там.  

Поднимаю голову, отслеживая солнце, которое уже клонится к западу. До того, как начнет темнеть, остается пара часов.

«Шир! – зову мысленно. – Ширайю!»

Маленький прохвост где-то рядом. С тех пор, как мы выбрались из подземелий Темной богини, он постоянно крутится возле меня: то парит невидимкой над головой, то стелется по земле призрачно-серым туманом. Кроме меня и Дариона его присутствия никто не замечает, да и то, подозреваю, Дар видит его только потому, что сам Шир этого хочет. Мой мантикорыш – идеальный лазутчик.

Вот и сюда увязался за нами, правда, держался на почтительном расстоянии от Рааша и частенько пропадал по своим кошачьим делам.

 «Спускайся, – мысленно указываю место рядом с собой. – Ты мне нужен».

– Дарион, льер д’Авенлок, – обращаюсь к мужчинам, – я хочу увидеть пустошь, пока светло.

– Хорошо, – с заминкой отвечает Дар, – мы с Раашем…

– Нет, – качаю головой, – я сама.

Рядом со мной материализуется Шир.

У коменданта на лице за миг проносится масса эмоций от удивления до враждебности, он хватается за эфес, но мантикорыш демонстративно игнорирует эти «нелепые телодвижения». Садится на пушистый зад и начинает умываться. Кажется, даже мурчит.

С трудом скрываю улыбку:

– Я полечу сама, с ним.

– Не думаю, что это хорошая идея, – напряженно отвечает мой дарг.

– Почему с ним? – уточняет Арген, подозрительно косясь на крылатого котика.