Не горюй о сердце — я скую другое (СИ)

— Ты всего лишь пытался попрощаться со мной, и я ценю это, — прошептала Марья. — Но если он умрет, я не прощу тебя, Вольга, и это вечно будет твоя вина.

— Я знаю это лучше всех. Разве мне не страшно за своего брата? Ты же не думаешь, что я смогу хладнокровно пожертвовать Ваней, чтобы… что? Мне нечего делить с Китеж-градом. Это не моя война. И не твоя, Марья Моревна, но ты сражаешься в ней вдвое яростнее любого, кто обижен служителями Белобога.

Марья заметила, что у Вольги тоже отчаянный и бессонный взгляд загнанного зверя, как, должно быть, и у нее. Он оглядывался, часто вдыхая — коротко, рвано, словно его душили. И все-таки он смог укоризненно посмотреть на Марью, что ей стало мучительно неловко.

— Княжич мечтает заполучить меня, а значит, это мое дело и моей оскорбленной чести, — поспорила Марья. — Именно поэтому я имею право отрубить его голову…

— Ты оправдываешь жажду крови. Это не по мне. Я предпочел бы, чтобы это окончилось быстрее и, возможно, бесчестнее… Но вы с ним слишком упрямые и гордые для бегства! — бессильно прорычал Вольга.

— Тогда отправься в Китеж и перережь княжичу горло, — накинулась на него Марья. — Разве ты не способен на это? Обернись птицей и впорхни в его покои…

— Он не позволит мне, ты понимаешь! Он живет местью Китежу, как бы тебе ни хотелось облечь это в сказку о вечной любви! Вот что им движет и вот что его убьет. Что мы можем сделать? Перед этими это… темными желаниями? Но это не сила Чернобога побуждает его к убийству и бойне, а обычная человеческая обида!

— Ну, и чего ты хочешь? Чтобы мы прекратили это? — накинулась на него Марья.

— Я уже не знаю, чего хочу, — огрызнулся Вольга. — Единственное, чего я желаю, это чтобы все мы вернулись целыми.

— Перестаньте! — рявкнул Кощей. — Мы не победим, если попытаемся переубивать друг друга!

— Прости, — кисло проговорил Вольга, низко склонив голову.

Он отошел от них, словно не желал, чтобы его колдовство задело Марью с Кощеем. Она с любопытством наблюдала за превращением Вольги; как-то раз муж рассказал ей, что обычный оборотень, какие изрядно водились в посаде, должен кувырнуться через нож, чтобы принять второе обличье, но для Вольги превращение было естественно и легко. Мгновение — и перед ними стоял огромный серый волк с знакомыми золотистыми глазами. Он боднул Кощея в бок, заставив его пошатнуться из-за связанных рук, замел хвостом по-собачьи, а потом поднял лобастую голову к рассветающему небу и завыл.

Волкодлаки откликнулись ему торжественными переливами. Марья взобралась на лошадь, за ней посадили неловкого из-за веревок Кощея, а на крупе едва удерживалась Любава, которой пришлось в ужасе схватиться за него, чтобы не свалиться. Марья оглянулась на волчью свиту, вдохнула поглубже и тронула бока лошади, посылая ее вперед.

Она была уверена, что китежцы не поймут переливы волчьей песни, они покажутся им угрозой, проклятием, воем захлебывающейся от злобы своры. Но волкодлаки провожали их и желали им удачи. Марья много раз охотилась с ними, что различала тонкие отзвуки в полотне дикого воя, разлившегося по притихшему Лихолесью. Перед ней сами собой расступались ветки, а на приличном отдалении держалась стая, создавая видимость угрозы…

Впервые за несколько лет Марья покинула Лихолесье — не считая приграничных стычек, когда она невольно оказывалась в степи, погнавшись за врагом. Нет, она высвободилась из своей клети, которая, хоть и полюбилась ей, оставалась всего лишь клочком земли посреди угрюмого леса. Весь мир простирался перед ней, вольный ветер запутался в волосах, и Марья невольно ахнула… Но вскоре вспомнила, что ей нужно сдаться китежскому войску, растекшемуся по ту сторону реки у деревьев. Свободна — и вынуждена притворяться беспомощной девицей. Стиснув зубы, Марья направила лошадь прямо туда, к войскам, и взмолилась какому-то из сошедшихся в битве богов, чтобы китежцы прежде присмотрелись, а после начали стрелять по стремительно приближающемуся всаднику.

Она заметила, как по бокам мелькнуло несколько конных — разведка, которую посылали прямо к воде, чтобы они до боли в глазах всматривались в темный подлесок. Благодаря им, бросившимся к главным силам, Марья осталась жива: в ней признали беглянку, а не главу волкодлачьей стаи, хвостом следовавшей за ее лошадью. Вперед выдвинулись несколько отрядов — Марья скосила, пересекла поле, направляясь туда, где реяли флаги. Не решилась оборачиваться, чтобы видеть, как стая встречается с воинами Китеж-града. Погоня была лишь показной, но драться нужно было по-настоящему.