Не горюй о сердце — я скую другое (СИ)

— Пусть Любава приготовит для него сонное зелье, поднесет с вином, она мастерица, — подсказал Вольга. — Проснется, ничего не вспомнит. А ты смотри постыдливее… Главное, чтобы твое пребывание здесь не затянулось, иначе могут решить, будто ты бесплодна, а в таком случае разговор короток… А у вас с Ванькой никогда?..

— Он же почти мертвец, какие дети… — вздохнула Марья. — И что бы это поменяло?

— Почти, — мявкнул Вольга, взмахнув хвостом. — Не бери в голову, это я сам пытаюсь понять, сколько в нем осталось людского и сколько он перетерпит в китежском плену. Должно быть, ему тут даже пола и стен больно касаться. Понимаешь, здоровому обычному человеку эта живая вода — ничто, как мертвому припарки.

Даже стыдно было, что, пока Кощея мучают где-то внизу, она способна думать о такой глупости — о том, как ей мерзко выходить замуж за кого-то другого! Марья постаралась выбросить это из головы до поры до времени.

— Я подумала, если этот отец Михаил, который сегодня меня отмаливал, духовник княжича, может, он хочет его выдвинуть искренне? — спросила Марья. — Он же должен с младенчества Ивана знать, правда? Я попробую поговорить с ним. Никто не удивится, если та, кто вернулась из такого темного места, захочет обратиться за помощью к Белобогу.

— Хорошая мысль, — одобрил Вольга. — Но будь… осторожнее. Жрецы умеют понимать людей. Услышишь столько покаяний — хоть что-то да поймешь в человеческой душе. Он может нас раскрыть.

— Я смогу обмануть.

Вольга усмехнулся — конечно, он долгие годы учился проводить людей. У Кощея были сотни историй о побратиме, в большинство из которых Марья не верила, но их было забавно слушать порой.

— Почему ты пришел, Вольга?

— Не знаю, — признался он. — Захотел и пришел.

Это все было пустое: никто не отважился бы преодолеть путь от Лихолесья без цели.

Он рассказал, что нечисть, не готовая драться, отступила от Лихолесья, укрылась в Казани, пользуясь недавним соглашением Кощея с тамошним ханом, а волкодлаки и лесные создания сдерживают Китеж у леса… Взволновавшись, Марья подумала, что полагаться на ордынцев — ошибка, но Вольга выглядел уверенно (насколько так можно сказать о коте), он смог унять ее подозрения.

— Спасибо, что не оставил нас, — прошептала Марья, протянула руку и, сомневаясь, погладила кота по мягкой гибкой спине.

— Ваня хотел, чтобы я следил за тобой, будто нянька, но Лихолесье нуждается во мне, — объяснил Вольга, явно стараясь не звучать так, словно оправдывается. — Буду навещать иногда да подсказывать. Ты ищи ответы…

Марья кивнула. Хотя она не знала, с чего начать, никак не могла нащупать кончик нитки, чтобы распутывать пухлый шерстяной клубок загадок, она подумала, что должна постараться изо всех сил.

— Ты никогда не слышал про князя Василия Черниговского? — спросила Марья, нашарившая след. Вольга задумчиво наклонил голову набок и подергал подвижными кошачьими ушами. — Мне кажется, он нечисть… Или нечто подобное. Создание Чернобога. А может, он проклят?

— Нечисти не выжить на земле Белобога… — протянул Вольга. — Даже если он приспособился и привык к мучению, как твоя маленькая ведьма пытается, жрецы Белого бога вздернут его на кресте. Они не терпят ничего, что таит тьму.

— Не вздернут, если он друг княжича. А если Иван покрывает нечисть, это может… что-то начать, что-то большое, — слегка сбилась Марья.

Она еще не придумала, кому и как она могла бы подкинуть эти тайны. Церкви, способной уничтожить молодого княжича, который, как и многие люди, обманывал ради себя и друзей? Но возвышение жрецов грозило завершиться еще более страшной войной с Лихолесьем…

— Это интересно, — наконец сказал Вольга. — Я разузнаю про него — постараюсь. Держись, Марья, и будь храброй.

Он запрыгнул на подоконник и исчез в ночной темноте, обернувшись бесшумной совой, а Марье осталось лишь тоскливо смотреть на лунное небо и тоже мечтать о свободном полете, о возвращении домой, в Лихолесье.

***

Следующий день начался с привычных ритуалов: ее умыли, расчесали и одели в новое платье, куда более роскошное, чем дорожное. Поговорив с ними, она подумала, что нашла общий язык со слугами в княжеском доме — Марья по-прежнему оставалась скромной и вежливой с девушками. Если бы не молитвы, которые они непременно прочитали с утра, Марья могла бы отрешиться и представить, что она в тереме Кощея, а вокруг нее услужливые ведьмы. Но время молебна провозгласил колокол, и Марья припала на колени у красного угла. Слов не знала, однако шевелила губами.

А потом ей сообщили, что она встретится с княжичем Иваном. Старый слуга, явившийся к ней, подслеповато моргал, глядя на нее, и наверняка не заметил, как Марья ликующе оскалилась. Но она поблагодарила его и с миром отпустила. Марье было страшно любопытно; в ней горело какое-то злое, дикое чувство. Она хотела видеть глаза своего врага, иначе расправа над ним, мысленно проводимая ей еженощно, была неполной, незавершенной.