– Завтракает с дзен-семейством в столовой. Дэвид сегодня спустился в домашнем халате – выглядит отвратительно. Они принялись придираться друг к другу – я не смог этого выносить и забрал свой кофе в библиотеку.
– Придираться по поводу чего?
– Похоже, – (фальцет), – бородачи всегда не ладят со стилягами. Ладно, я должен идти, мне надо быть в Министерстве иностранных дел.
– Острова Менкье?
– Да, Менкье, Европейская армия, Гвинея, оружие арабам – у меня впереди ужасное утро.
– И молодой человек, который нарушает авторские права Диора?
– Нет, с этим справляется мистер Сток, хвала Создателю! Увидимся.
Моим следующим посетителем был Бэзил. Я увидела, что имел в виду Альфред: в своей свободной куртке, обтягивающих брюках и с курчавящимися сзади волосами он напоминал трубадура. Хотя я предпочитала его внешность внешности Дэвида (он был абсолютно чистым, по сути дела
Бэзил присел ко мне на кровать.
– Послушай, старина Дэвид совсем одичал. Конечно, все знают, что он святой и все такое… тем не менее…
– Как долго ты его не видел?
– Около года.
– Дэвид сказал мне, что это именно он посоветовал тебе выбрать другую дорогу или что там ты выбрал.
– Неужели? Какое самомнение! Это правда, он строчил мне длинные душеспасительные письма этим своим несусветным библейским шрифтом, но я, естественно, никогда их не читал.
– Я беспокоюсь о вас, мальчики. Какие у тебя планы, Бэз?
– Ну, дела обстоят так. Испанский сезон завершился, слава богу. Я пригнал стадо крупного рогатого скота. Утром выпустил их попастись в Лувре, а сегодня днем переведу в Версаль. Но эти маленькие туры – мелочь; мы хотим, чтобы наша афера продолжалась, пока дедуля не придумает какое-нибудь новое разводилово. И черт возьми! Он уже стряпает какую-то панаму!
У меня сжалось сердце. Я не вполне поняла, о чем говорил Бэзил, но ощутила протест против разводилова и панамы. Они явно не обозначали такую работу, какую одобрил бы Альфред.
– Ты не мог бы говорить по-английски, дорогой?
– Да, дорогая мама, могу по-английски. Я тащусь, когда думаю о своем старом дедуле. Значится так, с капиталом бабули Сумасбродки (она, между прочим, шлет привет) он строит эскадру телерасслабушных экскурсионных автобусов. Улавливаешь мысль? Профессиональные беды британского туриста – это ноги и рот. Их ноги ужасны – даже мое жестокое сердце кровоточит, когда я вижу, как они страдают после часа-другого в музее. Сегодня к вечеру многие будут в слезах. Всегда найдутся какие-нибудь старые кошелки, которые наотрез откажутся выходить из автобуса к концу дня. Они просто сидят на парковке, пока их товарищи влачатся по золоченым салонам, мечтая увидеть, где музицировали глумливые аристократы старых времен. Иногда наступает гангрена – в Портбоу у нас было две ампутации, – очень скверно для бизнеса: именно такие вещи отвращают людей от прелестного отдыха в латинских землях. Другая беда, рот – еще хуже. Британцы в буквальном смысле не могут переваривать континентальные харчи: они вызывают у них диарею и черную рвоту аналогично тому, как бы это сделало ядовитое зелье из болиголова. Все эти головы, которые я держал, – мне ли не знать. Вскоре они валятся и умирают в агонии – для них поездка за рубеж окончена. И вот я докладываю обо всем этом старине дедуле, и он хлопает себя по лбу и говорит: «Я знаю один блестящий трюк», и вот так запросто этот гениальный человек изобрел теле-расслабушный автобус для туристов. Когда они прибывают в то место, какое хотели увидеть, например Прадо или какой-нибудь старинный город на холмах Тосканы, то просто продолжают сидеть в автобусе и комфортабельно смотреть все это по телевизору, поедая при этом добропорядочную жратву, замороженную в Британии, и попивая благодатную киа-ору[79], подаваемые на пластиковых подносах, как в самолете. Если им понадобится чуток местной атмосферы, водитель может распылить вокруг запах чеснока. Подожди, ма, это революционизирует туристический бизнес. У дедули трудится совет экспертов, отрабатывающий технические детали, и мы надеемся получить первые такие автобусы к будущему лету. Считаем, что это спасет много британских жизней, в том числе мою, потому что им больше не понадобится курьер.
– Ах! Тогда чем же ты будешь заниматься?