Не говорите Альфреду

– И у тебя нет ощущения, что он сумеет тебе помочь?

– Говорю тебе, доктор Джор доведет меня до психушки. Только два человека могут мне помочь. Одна из них – Дон, а другой – дзен-мастер. Они понимают. Я бы никогда не смог их оставить, ни одного из них.

– Нет, дорогой, ты и не должен. Я абсолютно согласна насчет доктора Джора – он зануда.

– Ну вот, в этом ты вся, со своей шкалой фальшивых ценностей! Ты делишь человеческие души на зануд и не-зануд. Я зануда, а Бэзил – нет, это я всегда знал. Тебе следует подумать, где находится каждый человек в универсальной схеме, вместо того чтобы над ними насмехаться и называть их занудами.

– Однако в данном случае наши различающиеся методы приводят нас к одним и тем же выводам. Я говорю, что Джор зануда; ты утверждаешь, что положение Джора в универсальной схеме низкое. Мы оба считаем, что Джор должен уйти.

Услышав мои слова, Дэвид сделался более покладистым. Он любезно признал, что хотя я прискорбно легкомысленна, но все же не лишена определенного понимания. Он опять слегка поцарапал мое лицо своей бородой, и мы расстались тепло.

Дэви был в большей степени уязвлен, чем удивлен, когда я сказала ему, что он должен отделаться от Джора. Объяснила, что, по моему мнению, этот врач рассчитан на то, чтобы вызывать у любого, кто вынужден часто с ним видеться, нервный срыв, и я отказываюсь отдавать в его руки одного из своих родных детей.

– Дэвид видеть его не может, – добавила я. – Уверена, от него будет мало толку.

– Он гораздо лучше, чем дзен-мастер, – заметил Дэви, которому, в отличие от меня, было позволено встретиться со столь легендарной фигурой.

– В это я легко могу поверить. Однако Дэвид так не думает. Надо позволять людям отправляться в ад своей собственной дорогой.

– Жаль, что Дэвид невзлюбил Джора. Я подумал, что его диагноз поразителен – он с одной попытки буквально попал в яблочко. Милдред говорит, что он просто гениален; верховный главнокомандующий консультируется с ним каждый день.

– Как он может терпеть его рассуждения?

– Ты должна помнить, что американцы стараются выражать себя на языке, который они как следует не выучили. Им нужны научные рассуждения; та разновидность стенографии, на какой говорим мы, была бы для них бесполезна.

Следующим вечером Дэви был достаточно благодушен, чтобы обедать дома. Мы ждали Альфреда и потягивали коктейли.

– Почему нет Норти? – поинтересовался Дэви, и именно в этот момент дверь открылась, и в щель просунулось хорошенькое личико.

– Послушайте, что случилось с Дэвидом? Он только что набросился на меня, как жеребец, у меня в кабинете.

– Прекрасно, – усмехнулся Дэви. – Вероятно, заработали инъекции доктора Лекера, регулирующие работу желез.

– Право, Дэви, я считаю это неуместным! – воскликнула я. – Что будет со всеми молодыми женщинами в канцелярии? Ведь мне, как ты знаешь, положено отвечать за их моральный облик.

– Это Париж. Им, уверен, не в новинку иметь дело с сатирами.

– В Буа – возможно, но не в посольстве. Это так необходимо – превращать бедного парня в сатира?

– Пожалуйста, Фанни, я должен попросить тебя больше не вмешиваться в мое лечение Дэвида.

– Хорошо. Ты обедаешь с нами, дорогая?

– Нет, наверное. Я охочусь за газетой «Франс-суар». Представляешь, биржа вновь обрела свою мощь, но, увы, мои акции отреагировали неблагоприятно на речь месье Бургиба. Теперь будет пауза на самодиагностику, помяни мое слово. Вот уж беспокойство!

– Где Бэз? – спросила я.

– Отгреб. Вернется на следующей неделе.

– Отгреб? – рассеянно повторил Дэви.

– Послушай, Дэви, хоть ты ей скажи, что так нельзя!

– Да все в порядке, я знаю, что нельзя, и изо всех сил стараюсь не говорить.

– Он организует поход атомщиков на следующей неделе?

– Никаких жвачных до конца месяца. Он усиленно занимался этим маршем – провел вчера несколько часов с ненаглядным Эми, договариваясь с ним об информационном фоне. Для меня есть какие-нибудь задания, Фанни? Скажи «нет», дорогая, и одолжи мне твой норковый жакет, а то мне надоел мой кролик.

– При условии, что ты исправишь свою речь. Куда ты собираешься?

– Мы с Филлис Макфи идем на представление «Возвращение останков» вместе с месье Круа. Он, бедный, не может повести нас в нормальный театр. Ну, Фанни, напряги ум, – тело Наполеона возвращается в Дом инвалидов. Так я иду и возьму жакет? Мне повезло, что ты такая добрая… Приятного вечера.

– О ней говорили у Милдред, – сказал Дэви. – Похоже, она вовсю флиртует с Валюбером.

Я не могла удержаться от того, чтобы заметить:

– Всегда можно рассчитывать, что услышишь там что-нибудь хорошее.

– Фанни, серьезнее. Неужели ты об этом не беспокоишься?

– Я беспокоюсь в отношении Валюбера больше, чем в отношении остальных. Но, в общем, не особенно. Норти – неплохой маленький ребенок.

– Есть определенные женщины, которые идут по жизни в облаке кажущейся невинности и под прикрытием ее ведут себя весьма нецеломудренно.