(Не) люби меня

Но Дидье не слушал лепета Дианы, как и ворчания ее камеристки, и сам менял бинты, смазывая язвочки и коросты серной мазью и маслом. Он же взялся дежурить у постели больной в самые тяжелые предутренние часы, чтобы Ланвен, уже падавшая с ног от недосыпа, могла отдохнуть, и он сам купал Диану, посмеиваясь над ее попытками прикрыть выступающие ребра и кудрявый мысок внизу живота.

– Я ужасна, – простонала она как-то, – когда он помогал мыть ей голову, держа над тазом с водой ее тяжелые волосы.

– Для меня ты красивее всех на свете, – сказал Дидье, целуя ее в лоб, а потом пригляделся внимательнее. – Смотри-ка! Пустулы засыхают, кожа шелушится, но шрамов не остается. Это не оспа.

– Не оспа? – хором переспросили Диана и Ланвен.

– Я видел больных оспой. Обычно болячки подживают не так. Это какое-то кожное раздражение. Может, ты ела что-нибудь редкое? Или использовала особые притирания? Бывают мази, вызывающие нарывы на коже.

– Нет, ничего такого, – Диана потребовала зеркало и долго рассматривала свое отражение, а потом медленно произнесла: – Козье покрывало…

Ланвен замерла, держа зеркало.

– Козье покрывало, – повторила Диана. – Вы прислали мне козье покрывало, и я заболела после того, как укрывалась им.

– Покрывало? Я ничего не присылал, – ответил Дидье.

– Ланвен принесла его мне.

Зеркало задрожало в руках камеристки, и она испуганно захлопала ресницами:

– Мне сказали, что это подарок его величества, – забормотала она.

– Где покрывало? – спросил Дидье, не обращая внимания на ее страх.

– На сундуке, – Ланвен указала в угол комнаты. – Ваше величество…

Дидье сорвал с постели простынь и завернул в него покрывало, стараясь не касаться его, а потом пошел к двери.

– Кто его тебе дал? – спросил он уже на ходу.

– Ее величество… – прошептала Ланвен.

Дидье вернулся лишь через пару часов. Диана лежала в постели и приподнялась ему навстречу.

– Что вы узнали? – воскликнула она.

– Ничего, чтобы тебе пришлось волноваться, – сказал король, поправляя подушку, чтобы женщине удобно было сидеть. – Главное, что это не оспа, а с остальным мы справимся.

– Но неужели королева?..

– Тегвин клянется, что получила подарок для тебя с посыльным, – Дидье потер подбородок. – Ей тоже прислали подарок, но он не опасен, к счастью.

– Кто-то хотел моей смерти, – сказала Диана, откидываясь на подушки.

– Впредь не принимай никаких подарков, что будут передавать, – сказал король. – Если даже скажут, что это от твоих родителей.

– Ваше величество… – Ланвен прижала к груди руки, всем своим видом выказывая раскаяние.

– Ты наказана не будешь, – Дидье посмотрел на нее тяжелым взглядом. – В этот раз. Я подумаю, кем заменить тебя.

– Ваше величество! – девица Кадарн опустила глаза и закусила губу.

– Оставьте ее при мне, – попросила Диана. – Если бы не она, я бы точно умерла. Ланвен осталась со мной, когда думала, что я больна оспой. И ваши рыцари тоже…

– Я подумаю над этим, но ничего не обещаю, – сказал король бесстрастно.

Когда стало ясно, что язвы – не последствия черной оспы, лекари принялись за лечение Дианы с утроенным усердием и разрешили открыть окно, а потом и совершать недолгие прогулки под солнцем. Спустя неделю сняли бинты, потому что пустулы зажили, и Диана впервые с аппетитом поела супа из утки и кореньев.

Дидье не отходил от нее ни на шаг, и вскоре она начала выражать беспокойство такой заботой.

– Вы все время здесь, – сказала она однажды, – но как же государственные дела? Вы всё позабыли… Разве это хорошо?

– Обойдутся пока, – заверил он ее. – Есть совет лордов, есть Тегвин и наследный принц. Не думай, что только из-за меня сохраняется мир в этой стране. Успех короля не в том, чтобы всё делать самому, а в том, чтобы поручить дела тем, кто разбирается в налогах, переговорах и войнах. Такие люди у меня есть, так что забудь обо всем и просто выздоравливай.

Щеки ее постепенно округлились, и губы приобрели прежний, алый оттенок. Теперь она походила на прежнюю Диану, и иногда радовала Дидье улыбками и даже смехом, когда он рассказывал ей какие-нибудь безобидные новости. Она еще стеснялась его, пряча шелушащееся лицо, и тайком пыталась выщипывать волосы на теле, пока он не взял бритву и побрил ей подмышки и венерин холмик, а заодно и ноги, после чего она благодарно расплакалась, уткнувшись ему в плечо, а он утешал ее, шепча нежности.

Лекарь велел каждый день втирать в кожу масло, настоянное на травах, и Дидье после купания массировал тело своей женщины. В такие минуты они не разговаривали, но он чувствовал единение намного сильнее, чем во время любой задушевной беседы.

– Ваша любовь погубила не только мою честь, – сказала Диана во время одного из массажей, – но угрожает и моей жизни. Что же это за любовь, за которую надо так дорого платить?

– Тебе придется смириться и принять ее, – сказал Дидье, целуя ее между лопатками, потом в плечо, а потом в щеку.

– Не надо, – попросила Диана, пряча лицо в ладонях. – Я похожа на ящерицу…