(Не) люби меня

Я купалась в озере каждый день, и постепенно силы возвращались. А вместе с силами – и красота. Кожа снова стала гладкой, и я уже не вздрагивала, глядя на себя в зеркало. День мы с королем проводили в неторопливых прогулках пешком или ездили верхом взапуски. Иногда ловили рыбу, и король умел довести меня до бешенства, выдергивая из-под самого моего носа огромных форелей, в то время как мою наживку рыба презрительно обходила стороной. Мы нежились на солнце и обедали прямо на берегу, расстелив на песке покрывало, а ночью предавались любви с таким исступлением, словно остались последними людьми на этой земле.

Иногда мне и в самом деле казалось, что кроме нас никого нет в этом мире. Рыцари, охранявшие наш покой, походили на бесшумные тени, а повар колдовал над блюдами в хижине, стоящей на расстоянии перелета стрелы от нашего дома.

В доме было всего три комнаты, со стенами, выбеленными известкой, а не обитыми тонким шелком, но мне спалось здесь крепче, чем на пуховых перинах в замке Ланвара. Как ни странно, король разделял мои чувства.

– Впервые мне так спокойно, – признался он как-то, когда мы бродили по щиколотку в воде и бросали хлебные крошки форелям, которые подплывали совершенно безбоязненно и почти высовывали из воды жадные рты.

– Меня беспокоит, что вы впервые так надолго оставили государство и подданных, – сказала я, задумчиво глядя, как расходятся круги по спокойной глади озера.

– Это ненадолго, – ответил Дидье. – Всего-то на пару недель. Пусть сын учится управлять, рано или поздно он наденет корону, – тут он замолчал, а потом добавил: – Если ты не родишь мне сына.

– Нет, – тут же сказала я. – Не хочу, чтобы мой ребенок жил вашей жизнью.

– Она так плоха?

Я промолчала, но про себя подумала: «Твоя жизнь слишком тяжела и безрадостна, а я хотела бы, чтобы мои дети были счастливы. Если им суждено будет родиться на этом свете».

– Почему ты загрустила? – он обнял меня, беря двумя пальцами под подбородок. – Не думай ни о чем печальном, я хочу, чтобы ты наслаждалась и радовалась. Доставь мне такое удовольствие.

– Мы так много говорим о своих желаниях сегодня, – сказала я и улыбнулась. – Если фея озера меня слышит, то я хочу, чтобы она совершила чудо и сотворила лютню, чтобы вы сыграли сегодня вечером для меня.

– Лютня будет к вечеру, – пообещал Дидье, – и помощь феи не понадобятся. Справятся мои парни.

– Тогда вы сыграете ту мелодию, что сочинили сами… Если не обманываете меня, конечно.

– Которую придумал для тебя? Исполню все, что попросишь.

– А я буду танцевать для вас.

– Танцевать? – голос его вдруг стал хриплым, а глаза прищурились. Он притиснул меня к себе, и мы едва не упали, потеряв равновесие.

– Вам не нравятся танцы? – поддразнила я его. – В трактате о любви написано, что когда женщина хочет соблазнить мужчину, она танцует перед ним, – я повела плечами, словно уже танцевала, и Дидье подхватил меня на руки и понес к берегу.

– Лютня будет вечером, – сказал король, – и танцы тоже вечером. Но я не могу ждать до вечера, ты уж меня прости.

– Что же мне остается? Конечно, я прощаю вас, ваше величество, – ответила я, притворно вздохнув. – Ведь я ваша пленница. Хотя… это какая-то особая тюрьма, – я указала в сторону дома, – чем больше в ней томишься, тем больше она нравится.

– Это ты меня пленила, – сказал Дидье просто. – И сейчас я безумно хочу тебя, мой маленький тюремщик. Так что пощады не проси.

Я была уверена, что к вечеру у меня не останется сил после страстной любви, но ужин и прогулка под первыми звездами настроили на романтический лад, и когда зажгли свечи, и мы остались одни, Дидье пожелал, чтобы я исполнила обещанное.

Он взял лютню и заиграл. Теперь знакомая мелодия о лунном свете не казалась мне пугающей. Теперь она была для меня просто прекрасной, и я начала танцевать – медленно, чувственно, снимая с себя одежду, как будто священнодействовала перед алтарем древнего божества.

Как и в первую нашу ночь, Дидье только что вышел из ванны, и волосы вились влажными кольцами, падая ему на плечи. Я знала, какие они на ощупь, я знала каждую частичку его тела, ведь я ласкала его всего – поцелуями, руками… Всего и везде.

На нем была только набедренная повязка, и он сидел на постели, перебирая струны, и серебристые каскады музыки заполнили маленький дом на озере, превратив его в самый настоящий дворец озерной феи.

Я не спускала с него глаз, пока танцевала, и думала, что на свете нет мужчины красивее, нет добрее и нежнее к женщине. И пусть он поймал меня, как птицу в клетку, разве не будет мне холодно без его сильных и ласковых рук, если я вырвусь на свободу? И надо ли мне вырываться?..

На мне не осталось никаких покровов, и Дидье отложил лютню. Он лег на спину, опираясь на локти, и белую ткань пониже живота уже приподнимал отвердевший член.

– Посиди на мне, – сказал король, и голос его прозвучал хрипло, заставив меня вздрогнуть от предвкушения.

Я подошла к нему не торопясь, покачивая бедрами, отчего глаза Дидье вспыхнули, отражая пламя свечей.